Крылья мглы

— На данный момент я лишен их всех и нахожусь здесь исключительно как частное лицо, а не представитель Драконьего корпуса или член своего подразделения. Я совершил должностное преступление, нарушил правила и был осужден за это сослуживцами и командованием. — Врать Бронзовый не умел патологически, да и чутье ему шепнуло, что рассказать опасной захватчице правду будет стратегически верным решением. Жаль, что эта его интуиция не отвратила от увлеченности Войт или не буркнула хоть словечко о приближении такого странного и сильного врага.

— И что же ты натворил? — Более мягкое и, очевидно, любопытное "я" возникло из воздуха прямо перед ним, рассматривая с интересом с головы до ног, явно пытаясь навскидку определить правдивость его слов. Иссиня-черная прядь волос выбилась из высокого хвоста девушки, подчеркнув нежный овал лица, никак не вязавшийся с агрессивным поведением, и необыкновенный, будто чуть позолоченный, тон кожи, внезапно будящий мысли о чем-то сладком… может быть, меде? — Переспал с подружкой своего начальника, красавчик?

— Нет, я безумно увлекся девушкой… своей подчиненной, помогал ей, нарушал все инструкции, чтобы повысить ее шансы на выживание и дать нам перспективу на развитие отношений в случае, если она, пройдя определенные испытания, решит вести более достойную жизнь, чем прежде… — Ликтор замолчал, внезапно с поразительной четкостью осознав, какой чушью и эгоистичным снобизмом разило от каждого слова его объяснения. На самом-то деле он воспылал похотью к Войт, захотел ее в свою постель, нисколько не интересуясь степенью собственной привлекательности в ее глазах, личными планами и желаниями девушки, и поставил своего кадета, то есть заведомо подчиненное лицо, в положение, когда отказ ему практически невозможен. Но, между прочим, даже тогда Летти не стремилась упасть в его объятия. О чем это говорит?

— Ну, дальше-то что? — шмыгнув носом, нетерпеливо поторопила его собеседница и присела на корточки, еще больше приближая их лица, так что Крорру удалось даже рассмотреть крошечные поблескивающие точки, похожие на вкрапления слюды, в светло-голубой радужке ее глаз. — Жуть, как люблю всякие истории про любовь. Но только не с плохим концом.

— Дальше ее унес пробравшийся в наши ряды виверн-разведчик, и я понятия не имею, была ли она его сообщницей с самого начала и дурила мне голову, или же он похитил ее против воли и мне следует спасти эту девушку.

— Виверн? — моргнула захватчица, махнув нереально длинными ресницами, сильно изменившись в лице, как если бы испытала шок и боль. — Вот, значит, как? Выбрал новую жертву.

Стоило мелкой неадекватке отвести взгляд, прерывая их визуальный контакт, и Крорру за шиворот вдруг будто кто щедро сыпанул снега, или же по венам пустили отрезвляющего детокса, позволяя увидеть произошедшее только что в самом неприглядном свете. Он шокированно вопросил себя, какого же черта распустил язык перед заведомо враждебно настроенным созданием неизвестной породы, выболтав ей все, и разве еще в плечо не всплакнул, внезапно уверенный, что откровенность — удачнейшая манера поведения в этой ситуации. Да и сама девица по непонятной причине ему показалась необыкновенно располагающей и преисполненной светом доброты и сочувствия. Похоже, степень его идиотизма растет в геометрической прогрессии.

— Ты что со мной сделала, тварь ты бесстыжая, — взревел он, рванувшись из удерживающих пут. — Не смей лезть в мою голову, зараза.

— И никуда я не лезла, — возразила… уже наплевать, какая из личностей. — И что ты так психуешь? Это природная способность моего вида, ничего плохого мы никому не делаем.

Незнакомка пыталась снова поймать взгляд ликтора, но он больше не намерен был попадаться на эту уловку и задрал голову, упорно уставившись на древесную крону, что доставляло огромное неудобство, так как собеседницу тоже нужно было отслеживать. И, несмотря на все его усилия избегнуть странного воздействия, вспыхнувший за вторжение в его психику гнев стал стремительно быстро угасать, что, само собой, не могло быть естественным.

— Кто ты такая, отвечай, — рявкнул он, и наконец почувствовал, что его труды по ослаблению веревки начали приносить хоть какие-то результаты.

— Приказал крылатый мужик, привязанный к дереву, которого развели, как лоха, штучками с красивыми глазками, — язвительно ответила, совершенно понятно, недобрая половина.

— Вообще-то он справедливо злится, — возразила ей та, что "хиппи". Одуреть можно, еще час, другой в компании этой чокнутой, и он сам достаточно рехнется, чтобы с легкостью различать, кто из двух с ним говорит. Или просто перестанет видеть в этом нечто необычное.