Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума

Выбежав на перекрёсток, они остановились. Омут прислушался. Казалось, он погрузился глубоко в себя и о чём-то мучительно размышляет. Потом парень коротко бросил: «Туда!» и резко свернул вправо. Бежали долго, пока отрок не выматерился и круто повернул обратно.

– Какого дедера? – возмутился нетопырь.

– Рытники, – коротко бросил тот. – Они тоже чувствуют нас и пытаются загнать в угол.

Они петляли, несколько раз меняли направления на противоположное. Мальчишка, тихий омут, как заправский беглец запутывал следы, по нескольку раз ныряя в один и тот же коридор, чтобы та нить, которая могла привести цепных псов Храма к ним, была как можно туже закручена.

На ходу беглецы то и дело падали, цеплялись и бились о стены с углами. Пол под ногами ходил ходуном, пуще обычного затрудняя бег. Иногда останавливались и подолгу стояли, не двигаясь с места. Тихий омут прислушивался к своим ощущениям, а остальные, затаив дыхание, ждали его команды.

Наконец, он привёл их в узкий каменный мешок с дверным проёмом, но отсутствующей дверью. В целом, это напоминало очередную темницу, только давно заброшенную за ненадобностью.

– Пришли, – заключил отрок.

– Ждите здесь, – приказал Азарь и, сгибаясь под низким потолком, нырнул в темницу.

Он осторожно положил горящий факел на пол и принялся руками ощупывать стены. Они представлялись шершавым, грубо вырубленным монолитом скальной породы. Ладони крепко упирались в твёрдую скалу, как вдруг будто бы прошли насквозь.

Резко утратив опору, ересиарх подался вперёд и чуть не упал. В неглубокой нише, которая защищалась иллюзией, он нащупал кожаный мешок и вытянул на поверхность. Разложив его пошире, Азарь положил факел ближе и принялся перебирать книги. Наконец, отыскав нужную, – небольшую, в затёртом деревянном переплёте, написанную явно на бересте, – Азарь заткнул её за пояс под балахоном и туже затянулся.

Когда он вышел к спутникам, то казался крайне задумчивым и даже печальным.

– Скажи мне, рытники идут по мою душу?

Парень кивнул.

– Они справедливо полагают тебя виновником нападения на Храм. Поэтому у них повеление поймать тебя живым или мёртвым. Конечно, лучше живым. И ничем иным отвлечь их от тебя, увы, не получится.

– Хорошо, – обронил Азарь. – Значит, быть по сему. Ты, – он ткнул указательным пальцем в отрока, – выведешь нетопыря с мальчишкой на поверхность. Выполнимо?

Тот кивнул.

– А ты, Фаул, как только окажетесь снаружи, расправишь свои крылья, возьмёшь этот мешок и Алишера и что есть мочи припустишь вон из Храмовых скал.

– Но как же…

Азарь жестом остановил его и продолжил.

– Полетишь на закат. Не спрашивай меня, сколько вам придётся пролететь, но ты должен выдержать. Ты обязан, слышишь? Невдалеке от берега за кольцом из кораблей армии рива будет стоять ладья с алыми парусами. Ты полетишь на неё и скажешь там, скажешь слово в слово: «Дядюшка Глум просил кланяться, но он на отдыхе». Скажешь слово в слово, – повторил ересиарх, – иначе вас отправят на рею. И ещё.

Он приблизился к нетопырю почти вплотную и жёстко произнёс, глядя в глаза.

– Книги и мальчишку ты должен доставить туда в сохранности. И тогда я сделаю тебя тем, кем пообещал.

– Я понял тебя, человече. Всё сделаю. Конечно, если сам крылья не сложу.

– Папа, но как же ты? – всхлипнул Алишер.

Азарь подошёл к нему и взъерошил мальчишке волосы.

– Рытникам нужен я, Шер, поэтому я уведу их подальше, чтобы дать вам время уйти. Но ты не пугайся, всё обойдётся. Поверь, одному мне сбежать отсюда будет проще, чем с вами со всеми на плечах. Мы встретимся с тобой дома, там, – Азарь тепло усмехнулся, – где будет тепло, вкусная еда и никакой большой печи. Тем более здесь остался ещё один человек, который сейчас нуждается в моей защите.

– Наш договор всё ещё в силе? – вмешался отрок.

Азарь перевёл на него взгляд.

– Я держу своё слово. Выведешь их и гуляй на все четыре стороны. Ну, пошли!

Азарь покрепче перехватил факел левой рукой, правой – саблю и бросился бежать. Нетопырь, мальчик и отрок кинулись в другую сторону.

Азарь петлял по душным коридорам, не чувствуя за собой никакой погони. Дыхание окончательно сбилось, и ересиарх едва не задыхался. Он шипел и кривился от каждого шага, словно малейшее движение причиняет ему невыразимую боль. То и дело правой рукой он поддерживал правый бок. Он спотыкался и падал.

Но упорно продолжал бежать вперёд. Потом идти. Потом волочиться, едва переставляя ногами. В какой-то миг сабля из оружия вдруг стала служить тростью, на которую опирался при ходьбе Азарь.

Он шёл и шёл тупо, без цели, потеряв чувство времени и направления. Азарю казалось, что вся его жизнь была сплошным миражом, а на самом деле он вот так бредёт вперёд целую вечность без начала и конца.

– Я лишь тот, кто я есть… Я альфа и омега… я… я подсудный невольник, чья незавидная доля судить всех и каждого… – сквозь зубы он повторял слова, когда-то сказанные им Священному Синоду. Казалось, это было так давно, словно в другой жизни.

Трое рытников ждали его за очередным поворотом, словно точно знали, что непременно он пройдёт именно здесь.