Крылья Победы

— Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил и верховного командования союзных войск, уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования.

Все, как завороженные, смотрели в сторону президиума Сделав некоторую паузу, Георгий Константинович, обратившись к коменданту, советскому полковнику с красной повязкой на рукаве, рослому и статному офицеру, стоявшему у входа в зал, произнес:

— Ввести немецкую делегацию.

Полковник козырнул, четко повернулся и печатающим; строевым шагом вышел. Было слышно, как он удалялся по пустому коридору. Звуки его шагов затихли, потом вдалеке послышались вновь. Звук их становился громче, наконец в дверях снова показался комендант. За ним неуверенно вошел Кейтель, в парадном костюме, с Железным крестом на шее, с болтающимся моноклем, в коричневых перчатках и с кургузым жезлом в руке. Войдя в зал, он театрально поднял правую руку до уровня плеча, как это делали фашисты. Этот фальшивый жест совершенно не соответствовал ни обстановке, ни тем более положению немецкой делегации. Вслед за Кейтелем в зал вошли невысокого роста, полный, с опущенным взглядом, сумрачный генерал-полковник авиации Штумпф, поникший и растерянный адмирал фон Фридебург, видимо, какой-то секретарь в гражданской одежде с большим портфелем и три офицера в форме пехотинца, авиатора и моряка.

На входную дверь были направлены объективы киноаппаратов и «леек». Операторы и корреспонденты не шевелились, буквально замерли, боясь пропустить исторический момент.

Журналисты и все присутствующие внимательно разглядывали одного из главарей вермахта — Кейтеля. Это он, уловив дух времени, робко сгибая спину, угодливо глядя в глаза Гитлеру, проник в высшие сферы государства и стал, как говорили даже его коллеги, «лакейтелем» сумасбродного фюрера. Выходец из юнкерской помещичьей семьи, он сделал военную карьеру, пройдя путь от командира роты до начальника штаба верховного командования вооруженных сил Германии.

Немало усилий приложил фельдмаршал Кейтель к разработке пресловутого плана «Барбаросса». Это ему было высочайше поручено Гитлером начать вероломный поход против Советского Союза. Вот тогда-то и проявил себя в полную меру этот оголтелый и спесивый нацист. Он подписывал один зверский приказ за другим:

«…Первоочередной задачей основной массы пехотных дивизий является овладение Украиной, Крымом и территорией Российской Федерации до Дона. Кейтель».

«Разгромить противника в районе между Смоленском и Москвой, захватить Москву. Кейтель».

«Силы противника, все еще действующие в Эстонии, должны быть уничтожены. Кейтель».

«Захватить Донецкий бассейн и промышленный район Харькова. Кейтель».

«При этом следует учитывать, что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью. В качестве искупления за жизнь одного немецкого солдата, как правило, должна считаться смертная казнь для 50 — 100 коммунистов. Способ приведения приговора в исполнение должен еще больше усилить устрашающее воздействие. Кейтель».

И вот этот, с позволения сказать, человек сидел здесь, и его глаза вопрошающе смотрели на Жукова, прославленного советского маршала. Георгий Константинович встал и спросил фашистского фельдмаршала:

— Имеете ли вы на руках акт о безоговорочной капитуляции, изучили ли его и имеете ли полномочия подписать этот акт? — В голосе Жукова, во всем его облике угадывалась беспощадная суровость к врагам и торжество победителя.

Когда перевели вопрос на немецкий язык, Кейтель повел себя как-то нервно: он то вставлял монокль в глаз, то опускал его. Штумпф сидел сумрачный, уставившись взглядом в одну точку и не шевелясь. Худощавый Фридебург выглядел самым спокойным.

— Да, изучили и готовы подписать его, — бесцветно, безжизненно сказал Кейтель, поправляя монокль.

Маршал Жуков спросил:

— Готова ли делегация подписать акт?

— Готова, — ответил фельдмаршал и вынул из бокового кармана ручку.

Сразу вокруг стола немецких представителей образовалась стена фотокорреспондентов, и первым оказался наш Роман Кармен. Чем отличался он от других? Все другие советские и западные корреспонденты были с ручными киноаппаратами, а у Кармена киноаппарат на треноге. Этот аппарат был не очень удобен, но Кармен, как хозяин, занял первое место и никого не пропускал вперед. Но тут произошло неожиданное.

Когда Жуков спросил: «Готова ли немецкая делегация подписать акт о безоговорочной капитуляции?» — и это перевели Кейтелю (переводчик стоял с другой стороны стола недалеко от секретаря), то он выразил свою готовность. Секретарь подошел и положил на стол перед Кейтелем один, экземпляр для подписи. Тут поднялся председательствующий Жуков и, показывая рукой на столик, приставленный к середине стола президиума ниже возвышения (для стенографисток), чеканя каждое слово, медленно и властно сказал:

— Акт о безоговорочной капитуляции Германии подписать здесь!