Крылья распахнуть!

Отчаяние сковало Литу, словно льдом… до вчерашнего вечера. После молебна, после встречи с друзьями жизнь и надежда вернулись к девушке. И сейчас трудно было прятать в глазах торжество и веселую злость.

Подошла сеора Модеста с подносом, на котором была глиняная чашка с молоком и блюдо с ломтями хлеба. (Завтракали в обители сытно, но ужинали скромно.)

Лита покорно протянула руку к подносу, взяла чашку, поднесла к губам… И вдруг побледнела, передернулась, вернула чашку на поднос.

– Я не могу, оно же козье!

– Ну и что?

– Не могу, оно же пахнет! Меня от этого запаха мутит.

– Запах как запах. – Модеста диль Каракелли с подозрением взглянула на пленницу. – Ты не взялась опять за свои штучки? Вроде прекратила от еды отказываться!

Лита действительно пыталась голодать, но сообразила, что если подвернется случай для побега, ей понадобятся силы.

– Нет, конечно же, нет! – Лита схватила кусок хлеба. – Я так поужинаю, с водичкой! Я козье молоко с детства пить не могу!

Сеора Модеста немного подумала и приняла решение.

– Да, моя милая, тебе придется сегодня поужинать хлебом с водой. Не идти же на кухню на ночь глядя! Не тревожить же людей Антары из-за твоего каприза! Завтра с утра я поговорю с поварами, чтобы тебе дали, скажем, отвар из шиповника.

И добавила с ухмылкой, которую она сама считала дружелюбной:

– А я как раз люблю козье молоко. Выпью и твою порцию, не пропадать же добру!

5

Исполнен отвагой,

Окутан плащом,
С гитарой и шпагой
Я здесь под окном.

А. С. Пушкин

– Вот, сударь, извольте надеть мой плащ, – шепнула Беатриса. – Если кто-нибудь увидит, примет вас за меня.

В свете укрепленного на стене масляного светильника Бенц с сомнением оглядел розовый плащ с капюшоном. Капюшон был густо усеян бантиками и розочками.

– Ну, надену… и что?

– Наверх, по лестнице.

Дик взглянул вдоль полутемного коридора – туда, где чернел поворот на лестницу.

Этот гостевой дом был самым старым. Он был построен одновременно с храмом и сложен не из бревен, а из камня. Просторный, он вместил немалую свиту эрлеты Клары.

Бенц набросил плащ, отгоняя мысль о том, в каком нелепом виде он предстанет перед прекрасной возлюбленной.

Беатриса заботливо расправила капюшон, чтобы тот получше прикрыл лицо… и Дик, неожиданно для самого себя, притянул красотку к себе и крепко поцеловал.

Та жарко ответила на поцелуй, вырвалась и шепнула:

– Времени мало! Спешите наверх. Только у одной двери горит факел и стоит охранник, не ошибетесь. Охранник ничего не увидит, он отвернется… ой!

И девушка метнулась в неглубокую каменную нишу, где на полу были сложены какие-то тряпки. Прижалась к стене, замерла.

А в другом конце коридора возник некий тип в одной рубашке и штанах до колен. Похоже, собирался ложиться спать, но услышал что-то – и выглянул из своей комнаты. Очень вовремя, ничего не скажешь…

– Беатриса! – обрадовался этот субъект и неровной походкой направился к Бенцу.

«Пьян, – сообразил Дик, делая несколько шагов навстречу, чтобы тип не заметил девушку в нише. – Пьян, потому и в ночной дозор с остальными не пошел».

А нализавшийся дурак уже рядом.

– Беатриса, радость моя! Пошли ко мне в комнату! Пока эти идиоты бродят по морозу, устроишь мне что-нибудь небызав… небызыв… – И он попытался облапить Бенца.

– Незабываемое? – жарким шепотом отозвался Дик из-под капюшона. – С этим, сударь, вы попали как раз по адресу!

И врезал пьяному коленом между ног. Тот от боли сложился пополам, и Дик сверху вниз добавил ему локтем по голове.

Пьяный рухнул на пол – к сапогам Дика, торчащим из-под розового плаща.

Беатриса выскочила из ниши, встала на колени рядом с альбинцем, потрогала жилку на шее.

– Живой, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Спасибо, сударь. Этот наглец не дает мне прохода. Когда очнется… ну, если все забудет, то и ладно. А не забудет – скажу, что это я его стукнула. Он меня зауважает! Но спешите же, сударь!

Стычка с пьяным дурнем слегка встряхнула Бенца, но теперь он снова услышал гул крови в ушах и почувствовал себя подростком, идущим на первое в жизни свидание. Он не ответил Беатрисе, только коротко кивнул – и поспешил подняться по лестнице.

В коридоре второго яруса возле одной из дверей пылал факел в железной подставке. Молодой нарядный охранник, прислонившийся к стене возле двери, увидел Дика и поспешно отвернулся.

Дик не обратил на него внимания. Протянул руку к дверной ручке – и замер.

Накатила уверенность: там, за дверью – Стрекозиные пруды. Там летний вечер, там поет хор лягушек, там луна расстилает блестящую дорожку по воде и обливает серебряным потоком девушку в сером платье…

Дик решительно толкнул дверь, шагнул через порог и оказался в большой, жарко натопленной комнате. Шкуры на полу, кровать с балдахином, сундуки грудой, друг на друге… Все это парень увидел вскользь, боковым зрением. Его внимание приковала к себе молодая женщина в просторном домашнем платье, отделанном по вороту кружевом.