Крылья Руси (СИ)

Это... ходячее честолюбие в кружевах! К тому же страшнейший бабник. Сын кузины Лизелотты не пропускал ни одной юбки, попытавшись задрать ее даже на тетке, за что был нещадно бит Анной. Не повезло парню – честно влепить ему пощечину, а потом расслабиться и получить удовольствие Анна и не подумала. Вместо этого женщина едва не выбила ему коленную чашечку и серьезно попыталась выдавить глаз. Получилось неплохо – впредь Филипп зарекся хватать ее за грудь в темных коридорах дворца.

Доживет ли маленький Луи до зрелого возраста с таким-то регентом? И если доживет – то каким?!

В одном Анна была уверена – растить будущего великого монарха и конкурента своим амбициям Филипп не станет. А слабый король Францию не удержит. Не сможет.

Что тут начнется?

Неясно.

Но ей с девочками тут не место.

- Ваше величество, его величество хочет попрощаться с вами...

Лекарь коснулся руки Анны – и та проследовала в покои Людовика. Мужчина пришел в себя. Губы его кривила улыбка, глаза были затуманены опием, а лицо...

Стоило увидеть его, чтобы понять – не жилец. Нет, не жилец.

Анна привычно опустилась на колени рядом с кроватью, коснулась губами монаршьей руки.

- Сир! Какой ужас! Мое сердце рвется на части!

Ага, на две. То ли удирать с девочками на Русь – то ли к Карлу. Все же сын...

- Нам предстоит разлука, любовь моя. И я лишь могу надеяться, что она не будет слишком длительной...

Анна едва удержала ехидное «Конечно, сир. Лет двадцать-тридцать» и нежно улыбнулась.

- Любовь моя, если бы не дети – завтра же мы были бы вместе. Я не смогу жить без вас, но я буду существовать в ожидании нашей встречи – ради наших девочек! Только для них!

Ответ явно понравился государю. Он коснулся белокурых волос авантюристки.

- Я был счастлив с вами, мадам...

Анна ответила в том же духе... развернуться не дал лекарь, скормив венценосному пациенту еще одну порцию опиума. Женщина вышла вон – и наткнулась на взгляды.

Самые разные.

От злобных до вопросительных. И один...

Анна плюнула на все и опустилась на колени перед маленьким дофином Вьеннским.

- Ваше высочество...

- Как себя чувствует дедушка? – Мальчик уже достаточно разбирался в хитросплетениях дворцовой жизни. Понимал, зачем его сюда притащили, и чего ждут все эти одетые в траур люди...

- Плохо, ваше высочество. Очень плохо.

- Он... умирает?

- Да, ваше высочество. Лекари лгут, но я опасаюсь худшего. Он умирает, и вы будете королем...

- Я не хочу...

Анна вздохнула про себя. Он был таким симпатичным, этот малыш, с его серыми глазами и кудрявыми золотистыми локонами. Таким добрым и ясным, что даже было странно – как это сокровище выросло в ядовитой дворцовой атмосфере. Она огляделась – и разумеется, Филипп Орлеанский был неподалеку. Беседовал с кардиналом Флери.

- Монсеньор?

- Да, мадам Анна?

Филипп был не в худших отношениях с Анной. Женщина была неглупа, не настраивала против него венценосного дядюшку, а пару раз и смягчила его гнев удачной шуткой. Так что...

- Вы не отпустите со мной мальчика? Ему здесь не место. Пусть побудет с моими девочками, поиграет пока...

- Время ли для игры, мадам?

- Это ребенок, монсеньор. Ему не место у постели умирающего.

Десять минут уговоров – и Анна забрала малыша с собой. Сегодня она накормит его ужином, уложит спать и расскажет добрую сказку. Ему придется очень нелегко в последующие годы, пусть у мальчика останется память хотя бы об этом вечере. Когда рядом с ним играют и смеются. И он – не наследник, а просто Луи...

Самый обычный мальчик.

Потом ему не дадут забыть о короне. Потом, все потом.

Именно глядя на то, как маленький дофин играет с ее дочерьми, Анна уверилась, что надо уезжать. Инсценировать свою смерть – и уезжать прочь. Или просто бежать к сыну – неважно.

Останься она здесь - либо ее заточат в монастырь, либо придумают что похуже. Отравят... хоть и сложно им будет, но могут. Лишь бы она не оказывала на малыша влияния. А она может.

Ее любят при дворе, она фигура, ее слово что-то да значит, и потому – она обречена. Выход один - побег вскоре после смерти супруга. Тут главное не протянуть слишком долго...

Анна отправила детей спать. А сама позвала доверенную служанку.

- Много из наших в Париже сейчас?

- Четырнадцать человек.

- Людовик умирает. Я хочу уехать отсюда.

- Домой?

- Наверное, нет. К Карлу.

- Хорошо. Я скажу – и пусть готовят побег.

Анна кивнула. На Русь хотелось, но лучше к сыну. Сейчас под его рукой Шотландия и Ирландия. А там, кто знает, и Уэльс или Корнуолл приложится? Там тоже безопасно... относительно, но оставить сына?

Нет, этого она сделать не сможет.

Ох, Русь...

Не видеть мне твоих березок еще очень долгое время.

***

Людовик умер первого сентября 1715 года. Торжественные похороны, коронация и передача власти прошли еще в присутствии Анны. А вот потом...

Никто и не понял, как опустели покои в Лувре. Еще до того, как Филипп решил отправить ее в Сен-Сир, в монастырскую школу, Анна бежала, захватив с собой детей, все подарки его величества (тянущие на очень круглую сумму, хватило бы еще один Версаль построить) и даже любимую собаку по кличке Жюли.

Как?

Бог весть!