Крылья Севастополя

И вдруг торпедоносец покачнулся, за ним потянулась черная струйка дыма: длинная черная сигара торпеды, словно нехотя, отделилась и плашмя полетела вниз, быстро набирая скорость… Уткин рванул самолет вправо, чтобы [99] избежать столкновения, а «дорнье» с правым креном скрылся под облачностью. В ту же секунду в наушниках раздался радостный голос стрелка-радиста Лени Котелевского:

- Ура! Мимо прошла, мимо! Только хвостом вильнула!

Это он про торпеду. Значит, все же дрогнула рука фашиста, не выдержал он боевой курс до конца, бросил торпеду без точного прицела. А это означает - наша задача выполнена.

Еще наш МБР-2 не вышел из крутого виража (казалось, что самолет концом правой плоскости уперся прямо в водную поверхность, левой - в небесный купол, а носом стремительно чертит линию горизонта), как вдруг в кабину ворвался отчаянный крик Котелевского:

- Два «худых» над нами! Идут в атаку!

Неприятный холодок пополз по спине. Атака двух «мессеров» - тут приятного мало! Над самолетом вспыхнули темные шапки разрывов: это корабельные зенитки били по вражеским истребителям, пытаясь преградить им путь к нашему МБР-2. Неистово застучал пулемет Котелевского. Уткин еще круче положил самолет, чтобы, как только «мессеры» проскочат вперед при выходе из атаки, открыть по ним огонь. У нас было два преимущества: близость кораблей, имеющих солидное зенитное вооружение, и малая высота. Мы знали: на малой высоте, да еще над морем, «мессеры» побаиваются атаковывать сверху, чтобы не врезаться в воду при выходе из пикирования (такие случаи были), поэтому огонь открывают издали, с большой дистанции, а это резко сокращает вероятность попадания.

Это преимущество и решил использовать Уткин. Он прижался к самой воде, ложась по курсу каравана. Пулемет стрелка-радиста внезапно умолк, а я увидел, как к кольцу моего прицела приближается ярко-желтый крест «мессера». Истребитель, набирая высоту, выходил из атаки, подставляя «брюхо». Не раздумывая, я нажал на спуск, пулемет задрожал. Не снимая пальца со спуска, перевел кольцо прицела вперед, чтобы упредить скорость истребителя. «Мессер» стремительно взмыл вверх, но в какой-то мертвой точке вдруг замер, словно споткнулся. Черный шлейф дыма потянулся за ним.

- Падает! Ура! - заорал Котелевский.

Но «мессер» не упал. Мы видели, как он выровнялся и лег курсом на берег, оставляя за собой темную полосу [100] дыма. Второй «мессер» устремился за ним. Вскоре оба скрылись за пеленой облачности.

- Фу ты! - шумно выдохнул Уткин.

А я увидел: над облаками, словно два белых лебедя, купаясь в лучах солнца, плывут к нам МБР-2 - наша смена.

Мы помахали друг другу крыльями, подождали Акимова и легли курсом на Херсонес.

Но на этом наши испытания не кончились. Пока шли под облаками, все было нормально. Акимов пристроился к нашему самолету совсем близко, крыло к крылу. Любил, как он выражался, «чувствовать локоть друга», но мы подозревали, что это своеобразный форс: вот, мол, как я умею! Словно подтверждая это, Дон-Евген открыл боковую плексигласовую задвижку, высунул руку и выразительно показал большой палец: дескать, сработали отменно! Как потом выяснилось, им тоже пришлось отражать атаку торпедоносца, и тоже - успешно: с боевого курса фашиста сбили, торпеда прошла мимо. Им тоже очень помогли «эрэсы». Правда, «мессеры» до них так и не добрались. Обожглись на нас.

На подходе к побережью облачность оборвалась, над головой засинело глубокое чистое небо. «Теперь гляди в оба!» - сказал я сам себе. И стрелка-радиста предупредил об этом.

Херсонес был уже совсем рядом (я отчетливо видел полосатый маяк на самой оконечности севастопольской земли), когда высоко над городом возникли две пары темных точек. Истребители! Но чьи? Точки быстро увеличивались, значит, шли навстречу нам. Я показал на них Уткину, он утвердительно кивнул головой, покачал крыльями самолета, что означало: «Внимание, опасность!» - и еще ближе прижался к воде. Акимов прямо прилип к нашему самолету. «Ас!» - с восхищением оценил я его мастерство.

Это были «мессеры». Они тоже заметили нас и теперь шли со снижением на большой скорости. С береговых постов наблюдения их, очевидно, тоже заметили, потому что на херсонесском аэродроме заклубилась пыль: взлетали наши истребители.

«Мессеры» лихо развернулись веером (два - направо, два - налево) и начали заходить в атаку сзади.

- Леня, внимание! - как можно спокойнее говорю Котелевскому.

- Вижу, - сдержанно-глухо отвечает он. [101]

Разворачиваю турель на заднюю полусферу, чтобы при первой же возможности открыть огонь, а голову сверлит одна мысль: «Скорей бы берег, там батарея «Не тронь меня» прикроет!»

В атаку «мессеры» кинулись нахально, рассчитывая на легкую победу. Но, боясь резкого снижения, открыли огонь с большой дистанции - и промазали. Пока они делали «горку» для новой атаки, со стороны Херсонеса показалась еще одна пара истребителей. Но это были уже наши «яки». На полной скорости они кинулись наперерез «худым», отрезая их от нашей пары МБР-2.