Крылья Севастополя

В эти дни летчики-торпедоносцы работали напряженно. То и дело разведчики сообщали о вражеских караванах, идущих в Крым или обратным маршрутом. И торпедоносцы поднимались в воздух, чтобы преградить путь транспортам.

Так было и в этот раз. В столовую вбежал матрос, быстро подошел к нашему столику:

- Товарищ капитан, ваш экипаж вызывают в штаб!

- Есть в штаб! - коротко бросил в ответ Виктор, поднимаясь. - Пока, братцы!

Вскоре две пары ДБ-3ф, словно большие грузные птицы, один за другим поднялись с аэродрома.

Мы знали: вражеские транспорты шли в сопровождении миноносцев и сторожевых кораблей, с воздуха их прикрывали гидросамолеты. При таком охранении прорваться к транспортам будет нелегко…

Одну пару самолетов вел Виктор Беликов. В передней кабине находился, как всегда, штурман Василий Овсянников, в задней - два стрелка, два Григория - Зыгуля и Северин. Два коммуниста, два комсомольца - такой вот экипаж.

Самолет- разведчик все время подавал радиосигналы, и торпедоносцы обнаружили цель быстро. Шли и без того на малой высоте, а когда приблизились, перешли на бреющий полет -чем меньше высота, тем больше шансов поразить цель.

Когда идут в атаку торпедоносцы, все, что может стрелять, сосредоточивает огонь на них. Бьют все орудия транспортов, пулеметы и автоматические пушки эсминцев и сторожевых кораблей, быстроходные катера-»охотники» кидаются наперерез, сбрасывают глубинные бомбы, чтобы огромными водяными столбами заставить самолет отвернуть или хотя бы сбить с курса. Взрыв торпеды смертелен почти для любого корабля, и эту смерть несет самолет, который мчится прямо над водой, мчится стремительно, [153] неудержимо, чтобы сбросить торпеду за 250-300 метров от судна, когда неповоротливому транспорту уже трудно уклониться от роковой встречи. Вот почему так яростен бывает огонь всех кораблей по самолетам-торпедоносцам.

На этот раз в караване было два транспорта.

Виктор Беликов видел, что первая пара впереди него шла в сплошном огне. Это немного облегчало его участь. Ведущая пара наносит удар по первому транспорту, он - по второму. «Так держать, так держать!» - звучал в наушниках голос штурмана. А Виктор впился глазами в транспорт, чтобы точно выдержать заданное штурманом упреждение. Не обращая внимания ни на разрывы снарядов, ни на сверкающие трассы пулеметных очередей… Все ближе и ближе транспорт. Краешком глаза Виктор заметил, как слева взмыли вверх два самолета - значит, торпеды сброшены… Теперь весь огонь сосредоточен на его самолете. Снаряды рвались рядом, справа и слева, сверху и впереди, вся передняя полусфера была в огне. Еще секунда-другая - и штурман нажмет кнопку, торпеда плюхнется в воду и понесется навстречу транспорту. А самолет взовьется вверх, чтобы «перепрыгнуть» через огненное кольцо.

И в это время Беликов ощутил толчок, машину начало тянуть вправо, он инстинктивно нажал на левую педаль, удерживая ее на курсе.

- Горим! - крикнул стрелок.

Виктор покосился на правое крыло: черный дым, смешанный с пламенем, расстилался на плоскости, шлейфом тянулся за самолетом…

ДБ- 3ф вздрогнул, чуть заметно подпрыгнул, освобождаясь от торпеды, мелькнул внизу транспорт, и Беликов скорей почувствовал, чем осознал, что торпеда попала точно в цель. Теперь можно уходить, но как? Пламя уже охватило всю плоскость, разрастаясь с каждым мгновеньем, подбираясь к фюзеляжу, к кабине… Садиться на воду? Но это верная гибель -кругом враги.

Он глянул влево, на караван: разломившись надвое, тонул атакованный ими транспорт. А второй? Второй был невредим. Видимо, в последнюю секунду сумел-таки уклониться от торпед, выпущенных первой парой. И тогда Виктор Беликов развернул самолет и устремился к каравану. Огненный шар неудержимо несся к транспорту. Фашисты оцепенели от ужаса, на какое-то мгновение даже прекратился огонь зениток. [154]

«Прощайте, брат…» - только и услышали летчики голос Виктора Беликова.

На предельной скорости горящий самолет врезался во второй транспорт, огромный столб огня и дыма поднялся над морем. Транспорт, объятый пламенем, начал медленно оседать в воду. Катера охранения в панике метались по морю.

О чем подумал в последние секунды своей жизни Виктор Беликов? Что видел перед собой? Может добрую улыбку матери, которая всю жизнь будет ждать его, ушедшего в бессмертие?…

…Именно об этом печальном событии вспоминал каждый из нас, ожидая разрешения на второй вылет.

- Жаль Виктора, - вздохнул Саша Рожков. - Славный был летун. Сколько на Бухарест, на Констанцу ходил - и ничего. А тут - море…

- Всех жаль, - откликнулся Уткин. - Все ребята были славные.

Послышался гул моторов. Вспыхнул прожектор: тяжелый самолет заходил на посадку. Это возвращался экипаж Акимова.

Полет у них закончился благополучно, можно было идти отдыхать, но Женя решил иначе:

- Посидим здесь, - сказал он, - подождем вашего возвращения.

Он расстелил реглан прямо возле своего самолета, лег и молча уставился в небо. Алеша Пастушенко пристроился рядом с ним.