Крылья Севастополя

В эту ночь все самолеты благополучно возвратились в Краснодар. Утром, когда пришли на завтрак, увидели на стене свежий «боевой листок» с результатами полетов в Севастополь и обращением летчика Бибикова к товарищам по оружию: «Клянусь, - писал он, - что, пока руки держат штурвал, пока бьется сердце в груди, буду летать до последнего дыхания, всеми силами помогать севастопольцам бить, громить, уничтожать врага».

Под этими словами мог подписаться любой из нас: Бибиков выразил мысль всех своих товарищей.

В этот день наш экипаж вылетел в Севастополь еще засветло, в полночь вернулся домой и смог слетать на задание еще раз. По два вылета сделали и некоторые другие экипажи.

Но летать с каждым днем становилось все труднее. 24 июня Херсонес радировал, что принять «дугласы» не может. В этот день только по аэродрому немцы выпустили более 1200 снарядов и сбросили 200 крупнокалиберных бомб. Было выведено из строя одиннадцать самолетов. Посадочную полосу так изрыло воронками, что даже автомашине было не проехать. Требовалась по меньшей мере ночь для приведения ее хотя бы в относительный порядок.

Как же быть? Вот тут-то и пригодился опыт работы экипажей «дугласов» с партизанами: решили сбрасывать грузы на площадку рядом с аэродромом, без посадки. Это позволило значительно уплотнить график полетов, сократить интервал между вылетами до десяти минут. Без посадки можно было свободно слетать дважды. [122]

…К аэродрому подошли на небольшой высоте, сразу увидели треугольник огней - место сбрасывания. На следующем заходе снизились до бреющего, и, когда нос самолета поравнялся с треугольником, я нажал кнопку. Огромная сигара, похожая на торпеду, отделилась от самолета. У меня екнуло сердце: вдруг от удара о землю взорвутся упакованные боеприпасы?

Не взорвались. Техники-оружейники, готовившие грузы на сбрасывание, хорошо знали свое дело.

Сделали круг над аэродромом, легли на обратный курс. Мне показалось - небо над Севастополем стало еще чернее, еще зловещее…

26 июня начались 240-е сутки обороны города. С утра наша артиллерия и авиация нанесли по врагу чувствительные удары. Но после полудня огонь значительно ослаб: сказывался недостаток боеприпасов. А немцы наращивали огонь с каждой минутой. Во второй половине дня десятки бомбардировщиков обрушили на аэродром тяжелые бомбы. Наши истребители вылететь в этот день так и не смогли - полоса была разбита.

Перестала существовать плавучая батарея «Не тронь меня». Воспользовавшись отсутствием нашей авиации, большая группа вражеских пикировщиков накинулась на нее, когда в строю уже не осталось и половины орудий, вышел почти весь боезапас. Смертельно раненный командир батареи капитан-лейтенант С. Я. Мошенский обратился к команде: «Прощайте, друзья. Знайте, что я умираю с сознанием, что вы выстоите в бою».

…Новая волна бомбардировщиков. Два прямых попадания крупнокалиберных бомб потрясли платформу батареи. Она накренилась и легла на борт. Большинство членов команды погибло. Тяжелораненых, в том числе и комиссара Н. С. Середу, отправили в Камышевую бухту для эвакуации на Большую землю, а несколько человек, чудом оставшиеся невредимыми, пополнили ряды бойцов, оборонявших город.

Аэродром по существу лишился зенитного прикрытия. Да и истребителей в строю осталось всего три пары.

Херсонесская авиагруппа быстро таяла. Командование приняло решение: последние бомбардировщики и штурмовики перебазировать на Кавказ, на Херсонесе оставить только истребители.

К вечеру, когда налет немецких бомбардировщиков прекратился, все, кто был на аэродроме, кинулись приводить в порядок посадочную полосу, чтобы принять [123] «дугласы». Воронки забрасывали камнями, засыпали землей, следом ходил каток, утрамбовывая грунт, хотя то там, то тут еще разрывались артиллерийские снаряды. К назначенному времени удалось восстановить узкую ленточку посадочной полосы, и мы благополучно произвели на ней посадку. Правда, один «Дуглас» таки влетел в воронку, подломил стойку шасси, погнул винт. Его оттащили к капониру, но отремонтировать так и не успели. Сожгли.

На следующий день, перед заходом солнца, с Херсонеса взлетели последние Ил-2 и Пе-2 - всего 18 самолетов.

Сквозь грозу

Настал вечер 29 июня - десятый день наших полетов в Севастополь. Мы, как обычно, готовились к вылету, но поступило предупреждение синоптиков: с юга Черного моря движется мощный грозовой фронт, он может преградить путь на Севастополь. С вылетом надо поторопиться.

Наш экипаж вылетел последним. Когда дошли до траверза Ялты, в море уже стояла темная стена облаков, то и дело прорезаемая зигзагами молнии. Подумалось: «И правда, может отрезать дорогу домой».