Крылья (СИ)

Он встал из-за стола и, ухватив меня за локоть, потащил к узкой двери, густо окрашенной в чёрный цвет. Внутри царила кромешная темнота, я не видела даже собственных ног, но доктор прекрасно ориентировался в ней, словно его глаза, подобно кошачьим, могли видеть во мраке. Рывком он усадил меня в жёсткое кресло, закрепив мои руки на подлокотниках. Голову зафиксировал на подголовнике, перехватив чем-то вроде кожаного ремешка, а ноги привязал к холодным металлическим ножкам стула. Я пробовала вырываться, но понимала, что все мои попытки тщетны. К тому же, мною двигало любопытство, я, как мотылёк, летела на свет, хоть краешком сознания и понимала, что он неминуемо влечёт за собой гибель.

Передо мной загорелся яркий экран.

— Что это? — спросила я, пока доктор обвешивал моё тело сотней датчиков и присосок.

— Сейчас увидишь, — в его голосе сквозило предвкушение.

Засунув мне в зубы деревянную палку, ни слова не говоря, он развернулся и ушёл прочь.

Кадры замелькали, сменяя друг друга: лес, море, женщина с младенцем на руках, молодой мужчина, – мне кажется, я где-то видела его лицо…

Невероятной силы боль пронзила всё моё тело. Я хотела закричать, но раздался только приглушённый стон. Электрический разряд окутал каждую мою клетку, заставляя биться в конвульсиях. Мышцы свело, зубы скрежетали друг о друга, тело изогнулось дугой – ещё чуть-чуть и сломаются кости. Глаза жгло огнём, я не могла раскрыть их. Едва придя в себя, я вновь опасливо взглянула на экран. Безмятежные картинки, сменявшие друг друга, немного расслабили моё тело, заставляя забыть о страшных мгновениях. Но едва на экране появлялись знакомые черты, приходила новая порция оглушительной боли.

Так продолжалось бесконечно, пока я не начала бредить, беспомощно дёргаясь на стуле и умоляя прекратить пытки.

— Отрекись от своей принадлежности, отрекись! И тогда я тебя освобожу, — лицо доктора Аро, встряхивающего меня за плечи, было похоже на жуткую маску самого властителя преисподней, искушающего меня сделать нечто чудовищное.

Очень хотелось сдаться, боль терзала тело, отдаваясь в старых и свежих ранах. Но живущее внутри упрямое чувство подсказывало, что я не должна уступать. Чутьё надрывно кричало, что если соглашусь, мне конец. Из последних сил я заорала, чуть не оглушив себя:

— Нет!

И потеряла сознание.

Спустя какое-то время сквозь ватную тишину я услышала приглушённые голоса. Первый принадлежал доктору Вольтури, второй был незнаком мне.

— Она не сдаётся, а наше время на исходе, — шипел незнакомец. — Вы обещали быстрый результат, и что мы имеем в итоге? Я что, зря вам заплатил?!

— Мы уже близки, — уверял доктор. — Она забыла, кем была. Её сопротивление происходит уже скорее по привычке. Мы пытаемся ей доказать, что она обыкновенный человек, ещё немного – и она поверит нам. Тогда её согласие будет у нас в кармане. Как только она признает, что больна и всё, что она видит, плод её воображения, я смогу собрать достаточно ее слез для завершения работы!

— Тогда останется лишь убить её? — уточнил незнакомец нетерпеливо.

— Да, сэр, её крылья уже у нас, отречение почти достигнуто, останется только несколько ингредиентов и жизнь забрать для полноты напитка.

— Даю вам ещё день.

Всё это я слышала как сквозь туман. Затем ощутила движение — меня везли в палату. Там бросили на кровать, совершенно не заботясь о том, удобно ли мне. И когда наступила тишина, я вновь погрузилась в беспокойное болезненное забытье.

Мне снился новый сон, в нём был мужчина неземной красоты, изящный, стройный и длинноногий, он парил над землёй, на которой я лежала, истекая кровью. Его голос был до краёв наполнен мольбой.

— Только не сдавайся, иначе они получат то, что хотят, — просил он. — Когда они отнимут твои крылья, то станут ломать твою волю. Когда ты отречёшься от своей сути, им останется последнее: забрать твою жизнь. Так они получат напиток бессмертия, созданный из четырёх ингредиентов: крылья ангела, его воля, слёзы и душа. Не позволяй им это!

С криком я проснулась, испытывая странный прилив сил. Всё тело болело, но неожиданно я поняла, что силы сопротивляться возвращаются, несмотря на все усилия докторов. Схватившись за голову, я старалась отыскать жестокими пытками отнятые воспоминания, но мысли заполнял густой звенящий туман.

Стояла глубокая ночь, но всё же я услышала топот ног и голоса. Повернулся ключ, влетела рассерженная Мария:

— Что случилось, почему ты кричишь? — обратилась она ко мне, почему-то с опаской глядя в окно, словно ожидала оттуда прихода гостей. Это странно, ведь на окнах были решётки.

— Всего лишь сон, — оправдывалась я, чувствуя необходимость скрывать свое улучшение — может, если удастся обмануть докторов, тот незнакомый человек, у которого не хватало терпения ждать, когда я сдамся, меня отпустит?