Крылья Тени

Оран не успел заметить, в какой момент трость в руке его противника превратилась в два смертоносных клинка. А потом ему стало и вовсе не до размышлений над артефактным оружием темного. Злые отблески стали моментально втянули эйре в свой смертельный хоровод. Еще секунду назад ла Саунвейн был уверен в превосходстве своей реакции и скорости над возможностями противника, а сейчас до него дошло, что он с трудом отражает эти длинные, обманчиво-плавные выпады хумана. Миг, и змеиный танец клинков вдруг сменяется жалящими уколами. Их невозможно парировать, можно только уклониться… И линт пляшет на брусчатой мостовой, словно балаганный актер, уклоняясь от, кажется, вросшего в камень мостовой противника! Ар-ррр!!!

Не думая ни о чем больше, Оран срывается в сумасшедшую атаку, не обращая никакого внимания на устремившиеся к нему жала клинков темного, и, буквально надевшись на них, чувствует, как его правый меч упирается в тело хумана… и пронзает его насквозь! Улыбка расцветает на побелевших губах эйре, глаза закрываются… и сознание Орана с грохотом обрушивается во тьму. Достал!

Толпа, обступившая площадь, молчит, во все глаза наблюдая странную скульптуру: стоящий на коленях, обмякший эйре, пронзенный двумя мечами, только и удерживающими его от падения, чьи рукояти покоятся в руках возвышающегося над ним человека с клинком эйре в груди.

– Надо же! Успел, а? – чувствуя во рту солоноватый привкус крови, пробормотал Т’мор, борясь с одолевающей его слабостью. – Вот… это… скорость. Ему бы с… Лораной по… сос… тязаться!

Миг спустя клинки в руках арна превратились в трость, двуязыкий, тело которого больше ничто не поддерживало, свалился в пыль мостовой, и толпа тут же взорвалась возбужденными криками. Т’мор еще успел сказать подлетевшей к нему в сопровождении целителя Ириссе, чтобы та не забыла забрать его выигрыш, и упал в мягкие объятия Ночи, под ворчливые рулады Уголька, пытавшегося уговорить хозяина принять драконий облик… Вот только этого ему сейчас для полного счастья и не хватало!

Т’мор пришел в себя уже за полночь, да и то лишь потому, что его старательно побуждал к этому Уголек. Оглядевшись по сторонам и поняв, что находится в полном одиночестве в спальне собственного флигеля, арн с трудом вздохнул и расплылся черным туманом, принимая свою призрачную форму. Одна ночь в обличье дракона, и о ранении можно будет забыть… Впереди еще слишком много дел, чтобы можно было позволить себе долгое выздоровление. Т’мор неслышно хмыкнул, чувствуя, как преображается мир вокруг него, расцветая новыми красками и наполняясь тихим гулом стихий. Сла-авно.

Осталось побеспокоиться о том, чтобы никто не вошел сегодня в его спальню и придумать, чем заняться в эту долгую-долгую ночь.

Сознание дракона скользнуло по соседним комнатам, обшаривая флигель этаж за этажом, в поисках тех, кто остался следить за состоянием раненого в поединке преподавателя основ Тьмы.

По очереди коснувшись разума Воличей, Тары и неугомонной Ллайсы, которая вообще-то давно должна была быть дома, и погрузив их в глубокий здоровый сон, арн покинул флигель, решив оставить разборки с юной эрией на потом. Темной, неопределимой на фоне ночного неба дымкой Т’мор скользнул к мрачной громаде университетского корпуса.

Лазарет встретил его вполне ожидаемой тишиной и пустотой. Лишь в дальнем конце коридора горел тусклый ночник, намекая, что тут есть кто-то живой. Обоих поставивших на уши университет эйре разместили не в общем покое, а в маленькой изолированной палате, расположенной в самом конце коридора, прямо напротив закутка дежурного целителя. Именно туда и двинулся призрачный дракон. Уж очень ему было интересно, каким ветром занесло сюда двуязыких и почему они так глупо полезли на рожон…

Мельком глянув на пребывающего в отрубе мечника, Т’мор вздохнул и повернулся к клирику, старательно изображающему глубокий и здоровый сон. Вот только судя по тому, как колотится сердце этого двуязыкого, он многое бы отдал, чтобы все происходящее с ним сейчас действительно оказалось всего лишь сном, мороком, ночным кошмаром, растворяющимся с первыми лучами солнца… Мечты, одним словом.

Сумеречный дракон фыркнул, выпустив из призрачных ноздрей струйки дыма, и алые глаза требовательно уставились на бывшего клирика. Принимать человеческий вид Т’мору сейчас было противопоказано. С такой раной, какую нанес ему упертый мечник, это грозит арну потерей сознания в любой момент. Впрочем, его крылатый облик не станет помехой для общения…

В следующую секунду клирика буквально подбросило на жестком больничном ложе от раздавшегося в его голове странного голоса, то по-змеиному вкрадчивого, то раскатывающегося грохотом грозы. Двуязыкий распахнул веки и замер, не в силах отвести глаз от алых углей, пылающих в бесформенной тьме, колышущейся в полуметре от его постели.

– Как спалос-сь, великолепный? – Сарказма в шипении сумеречного дракона не уловил бы только полный дуб. – Может, поведаешь, какого урга тебе понадобилось от моего ученика и будущей жрицы?

– Ва… ва… – эйре захрипел, не в силах вымолвить ни слова.