Крылья Тура

Вот только как тут быть с секретностью? Ну, это дело тех инстанций, которые и принимали решение о киносъемке, не так ли? Может, они этот сюжет только в сентябре в выпуск «Союзкиножурнала» поставят? Когда немцы и так уже отлично о нас знать будут. По рубцам на своей шкуре. Я надеюсь…

Значит, подведем итоги… Митинг, съемка, оркестр, напутственное слово, ответ от нас… Какая-нибудь клятва? А зачем, у нас есть присяга. Обязательство? У нас одно обязательство – бить смертным боем фашистов, пока они не кончатся… А если сказать, что перечислим оклады и премии за сбитых на создание именного самолета для лучшего бойца группы? А может, не группы, а фронта? Это надо обдумать, посоветоваться. Вот, кстати, у нас и замполит появился. Да еще и летающий! Это совсем хорошо. А то я не очень понимаю тех политработников, которые пламенно призывают летчиков бить фашистов, не щадя своей жизни, а сами же не вылезают с аэродрома километрах в 20–30 от линии фронта. У штурмовиков правильно сделали – все политработники полкового и эскадрильного уровня ежемесячно летают на боевые задания стрелками. Это здорово оживляет политическую работу, уж поверьте! И дерьмо на этих должностях не держится, враз улетает, как пыль из-под винта! В общем, поручил я замполиту обдумать этот вопрос и порешать с кем надо детали. Если идею примут в общем и целом.

Командирам звеньев, естественно, задача – должным образом использовать зубной порошок, гуталин и чистящую пасту. Чтобы летчики в строю сверкали и горели блеском орденов, медных пуговиц и пряжек, сияли черным великолепием сапог. Так вот… И сам попал под очарование этого армейского военно-полевого сумасшествия и показухи… Скоро прикажу траву красить зеленкой и небо синькой из пульверизаторов обрызгивать! Позор приспособленцу и очковтирателю Туровцеву! Нет, не так! Да здравствует попаданец Тур, стойко сопротивляющийся тяге к очковтирательству. А блестящий внешний вид – так это требование Устава, ребятушки… Устав читать надо! Как там нам в армии старшина говорил? «О, воин, службою живущий! Читай устав на сон грядущий. И утром, ото сна восстав, читай усиленно устав!»

…А тем временем – часы свое оттикали, время прошло, и наступил день отлета. День, когда наша группа станет настоящей, самостоятельной боевой частью.

День был отличный – теплый, солнечный. Мягкий ветерок развевал флаги, установленные на флагштоках аэродрома и на ангарах еще к Первомаю и, как всегда, еще не снятые… До октябрьских праздников висеть будут, не иначе… А то я не знаю…

Вместо трибуны к рулежке подогнали грузовик, наскоро декорировали его красным материалом. В кузове радиотехники Конторы установили микрофон, сзади к грузовику поставили ящики, чтобы начальство могло бы вскарабкаться. Рядом с грузовиком тихо вздыхал басом геликон и мягко стучал большой барабан. Это разогревался оркестр. Для киношников немного сбоку поставили еще один грузовик. С него, как с площадки, они будут снимать и трибуну, и участников митинга, и стоящие чуть сбоку истребители. Я им посоветовал взять у аэродромных пожарку с лестницей и посадить оператора на самый верх. Киношники посмотрели на меня прозрачными глазами, пожевали губами, но на верхотуру не полезли. У-у-у, приземленный народ! А вот вторую мою идею – оператору взлететь пораньше на спарке и отснять общие планы с нашей группой в воздухе – они приняли с восторгом и тут же договорились об этом с местным аэродромным начальством.

В девять тридцать над аэродромом появился истребитель подполковника Степанова. Он зарулил на площадку, поставил свой истребитель в строй «третьяков» и, надев фуражку, нашел меня взглядом.

– Ну, Виктор Михайлович! Во-первых, здравствуй! Во-вторых, поздравляю тебя с этим праздничным для нас днем! А в-третьих… показывай, что вы тут натворили?

Я повел его к линейке истребителей. Эх, хорошо-то как! Просто здорово! Новенькие, сияющие лаком, в непривычно-красивой серо-голубой камуфляжной окраске «кубиками», с молниями, продуманными и нарисованными Толей Рощиным, «яки» смотрелись великолепно!

– Да-а, красота! Впечатляет, надо сказать… Красивый получился самолет, удачный. Эх, жаль-то как, что я за всей этой суетой еще на нем не слетал!

– Ничего, Иван Артемович! Вот перелетим на новый аэродром, там и слетаете, какие ваши годы.

– Это верно… – Подполковник ласково похлопал «як» по капоту. – Красавец, право слово! А мой который?

– А ваш – еще на заводе… Как и мой, впрочем.

– А почему, Виктор Михайлович? – заинтересовался подполковник Степанов.

– Ну – ваш-то понятно. Вам пока не до него было, стало быть, вы и получите самолет в числе последних, когда будете готовы летать. – Подполковник крякнул, но ничего не сказал.