Крылья ветров (сборник)

Настя ойкнула, судорожно схватившись за книгу. Дура, дура! Проспала целый час вместо того, чтобы конспектировать, и что делать завтра на семинаре? Она физически ощутила, как внутри что-то оборвалось и упало.

Зонненлихт протянул руку и легко вытянул книгу из стиснутых Настиных пальцев. Сделал несколько шагов в сторону выдачи.

– Маша, я возьму Батыгина до завтра?

– Конечно, Антон Владимирович! – звонко крикнула библиотекарша, выпускница мехмата и такая набитая блондинка, что становилось страшно. Зонненлихт криво ухмыльнулся.

– Неужели так трудно запомнить, как меня зовут… – сказал он и бросил книгу Насте. – Учи.

* * *

Социология стояла первой парой, и не нужно быть предсказателем, чтобы иметь уверенность в том, что Настю обязательно спросят. Аспирант вызвал её сразу, по первому же вопросу, и изучающе рассматривал, пока она рассказывала о социальных проблемах распределительных отношений. Его улыбка, одновременно жёсткая и плотоядная, красноречиво говорила о том, что халява Насте не грозит, и всем бы неплохо это уяснить.

Группа уяснила. Настя вернулась на своё место на последнем ряду, бросила учебник в котомку и открыла лекции Юльки по философии. Философ был давнишний Юлькин ухажёр, но лекции она записывала безукоризненно, памятуя о прошлогоднем провале, когда весь курс провёл один человек, а на экзамены пришёл совсем другой, и Юлька едва выплыла на тройку. Игорь, сидевший рядом, сосредоточенно списывал у Насти английский.

– С грамматикой он дрючит нереально, – заметил Игорь. – Даже Юльку.

– Что значит «даже» Юльку? – спросила Настя. – Юлька такая же, как мы. И английский знает ненамного лучше.

– Её никто больше не дрючит, – сказал Игорь. Настя хмыкнула.

– Понятное дело.

Аспирант постучал ручкой по столу, призывая к тишине. Настя сделала вид, что усиленно слушает доклад Лоры.

– А Сашка ушёл на заочное, – прошептал Игорь и пояснил: – Николаев Сашка, пятый курс.

Настя натурально раскрыла рот. Сашка? На заочное? На пятом курсе, за полгода до диплома?

– Да ты что… – только и смогла вымолвить она. – Как же его перевели-то? Пятый же курс…

– Сказал, по личным обстоятельствам. Он вообще хотел уходить, декан еле отговорила.

– Последний ряд, тихо! – рявкнул аспирант.

* * *

Английский был на четвёртой паре. Зонненлихт сидел за столом над журналом и не поприветствовал группу даже кивком.

– Сборник упражнений, с тридцатого по тридцать восьмое, – сказал он, не поднимая головы. – Сделаете и можете идти домой.

По группе прошёл лёгкий ветер шёпота.

Копаясь с завершённым и простым прошедшим временем, Настя периодически поглядывала в сторону Зонненлихта. Выглядел он сегодня не очень: бледный, осунувшийся, какой-то опустошённый, он создавал впечатление тяжело больного либо потерявшего всё и смирившегося с потерей. Прежний глумливый и язвительный хлыщ куда-то подевался: за столом сидела его оболочка, не более.

Насте стало жутко.

Повинуясь уже знакомому чувству, она сгребла со стола тетрадь и учебник и подняла руку.

– Можно вопрос, Антон Валерьевич?

Зонненлихт скользнул по ней невидящим взглядом и кивнул. Настя выбралась из-за стола и подошла к преподавателю.

– Вот тут мне не очень понятно, – сказала она, указывая на пункт в упражнении. – По-моему, и так, и так получается…

Зонненлихт взял её тетрадь, просмотрел записи, а затем вынул ручку и написал правильный вариант – всё это, не произнеся ни звука.

– А почему? – спросила Настя. – Ведь по правилу на завершённое время похоже…

Зонненлихт вздохнул и закрыл тетрадь.

– Потому что здесь факт в прошлом, без привязки к настоящему времени, Ковалевская.

Настя издала невнятное «угу», ожидая, что получит знакомый презрительный взгляд, но этого не произошло: Зонненлихт потерял к ней даже минимум интереса и стал смотреть за окно. Сев на место, Настя снова занялась упражнениями: мало ли что у кого произошло? Не суй нос в чужой вопрос, дольше проживёшь: для неё сейчас важно то, что есть возможность уйти с занятия раньше и сходить в столовую перед тренировкой.

Почему же ей тогда не по себе, причём настолько, что она готова вскочить и убежать?

Настя вытянула шею и заглянула под преподавательский стол.

Тени не было.

Совсем.

Настя шлёпнулась на место, закусив губу, чтобы не вскрикнуть. Тень исчезла, а за это время Настя так привыкла к тому, что Зонненлихт с ней неразлучен, что теперь её отсутствие… Тьфу ты! Глупости! Не мог же он потерять тень!

Настя высунулась снова и принялась рассматривать пол под ботинками Зонненлихта. На сей раз это не осталось незамеченным: преподаватель поднял голову и спросил:

– Что-то потеряли, Ковалевская?

– Нет, – промямлила Настя. Тень, конечно, была, но серая и мелкая, чужая, не принадлежавшая Зонненлихту никогда. Он потерял тень и заболел?

– Тогда работайте, – скучно посоветовал Зонненлихт. – Это полезно.