Крылья земли

— Мы дрова везем, нам спешить некуда, — сердито отвечал за меня Куркин.

— Они, правда, дрова везут, четыре бревна и все четыре грузят в кабину. Одно из них любит спать днем, а ночью будить всех соседей, — сказал Моркваши и посмотрел на спящего Чивилихина, но тот не понял намека и все спал.

— Вставай, Чивилихин, Тулу проехали, — сказал Моркваши и потянул его за ногу. Чивилихин проснулся и сел растрепанный.

— Теперь три медведя подряд, — сказал, глядя на нары, «доктор».

— Ты мне, Чивилихин, напоминаешь принца Генриха Наваррского. Столько же в тебе сейчас изящества. Это из «Королевы Марго», — пояснил Никишин Чивилихину.

— Пошел ты со своей королевой… И как вам, ребята, не стыдно? — сказал тот. — Все пиво выпили, а мне что? — и он поглядел, зевая, на наш стол.

— А ты спи больше.

— Хватился, милый. Здоров же ты спать. Ты так и погоду проспишь.

— Нет, я сразу проснусь, как дождь перестанет. Я ведь погоду чую во сне. На то я и штурман…

Стало темнеть, и мы зажгли фонарь.

Теперь уже ничего не клеилось, и Чивилихин не внес оживления в наше общество. Мы все покурили молча и легли спать, хотя неприятно было даже подумать о том, что дождь опять будет стегать всю ночь по крыше, как будто там возятся жуки.

III

Утром на третий день шел дождь, и опять облака были низко, и вскоре, после того как мы под дождем ходили к самолетам, а потом завтракали, пришел к нам парень в мокром плаще и хотел сказать, что погоды сегодня тоже не будет и что он очень опасается, как бы мы тут все не спятили с ума; но он этого не успел сказать, потому что молчаливый истребитель спросил у него: как его зовут?

— Семеном меня зовут, — сказал парень.

— Вот что, Сеня, парень ты хороший, но только нам ты очень надоел.

— Я же не виноват, я же не дождь, — сказал смущенно парень. — Я же на вас так просто посмотреть хожу. Сидите вы здесь одни, а с непривычки тут с ума можно спятить. Я первое время сам никак не мог привыкнуть. Степь одна кругом.

— А город далеко?

— За сто километров.

— А экспедиция ваша где?

— В разные концы. Есть за сорок, есть за пятьдесят километров. Тут только перевалочная база для заправки самолетов, и груз сюда приходит, а отсюда уже везем в отряды своими самолетами.

— Ясно, — сказал истребитель.

— А сейчас тут нет никого. Все разлетелись, и даже шахматы ребята с собой забрали. Мы тут втроем остались. Кто же знал, что будет такой дождь и что вы тут все застрянете. У нас обычно машины только заправятся и проходят, но через нас удобнее лететь — короче, чем по старой линии. Выходит, мы тут не зря сидим. А только дожди здесь редко, особенно такие. А когда солнце, то еще хуже, очень жарко тут. Но жить уже не скучно, привыкли. Кино привозят.

— Ясно, — сказал Никишин и развернул свою «Королеву Марго» посредине. Дождь все шел, и парню пришлось опять бежать под ливнем. Мы все тоже промокли утром у самолетов, барак не топился, и все мы, особенно Куркин, который утром провалился в яму с водой, могли простудиться к чорту. Мы опять сели за карты. Чивилихин уже не спал и подсел к истребителю — они, оказывается, вспомнили общих знакомых и стали разговаривать вполголоса; слава богу, хоть эти двое отвлеклись от тоски… Два медведя наших попрежнему сидели на нарах и следили за игрой уже с бо́льшим интересом, чем вчера, потому что за двое суток Куркин не выиграл ни разу, и он все увеличивал в десять и в сто раз ставку, и счет его зашел за триллион, и ему совсем стало трудно считать, и оба медведя следили больше за тем, как он пыхтит и считает и записывает свои долги…

— Не брать две последние взятки, — сказал Куркин. — Я больше просто так не играю. Мне это теперь плевать, раз я проиграл триллион. Я теперь могу только на какие-нибудь большие вещи играть, без всякой записи. А то тут бухгалтером нужно быть.

— А что ты нам предложишь в залог из вещей? — спросил пилот с транспортной. — Коровы у тебя нет, а самолет казенный.

— Корова это для меня теперь мелочи, я только на большие вещи могу играть… Вот есть в Мексике такой вулкан, который не выговоришь… Потухатепутель, что ли…

Он, кстати, был сегодня пьян, по-настоящему пьян, потому что провалился в яму, когда шел к самолету, и пришлось нацедить ему стакан спирта.

— Попокатепетель, — поправил его истребитель.

— Вот этот самый… Попо… Катопопопудель… Вот на него играю! Вместо триллиона!

— Только без обману, — серьезно сказал «доктор», — и твоя доставка и все расходы твои. Сам будешь просить его продажи у мексиканского правительства, сам разберешь весь кратер по кускам и привезешь нам на самолете.

— Все сам сделаю! Давай ходи.

— Прошу бубней.

— Даем.

— Прошу червей. Главное — забрать своих.

— Ну, теперь посмотрим, чьи последние…

— У меня восьмерка крестей! — сказал Куркин.

— А старше уже и нет, значит — твои.

— Значит, опять мои. Вот не везет. Запиши мне опять шестнадцать… Вулкан под угрозой… Опять не отыграюсь…

— А кто видел своими глазами… — сказал в это время мрачный штурман.

— Если ты только скажешь про моржовый клык, я тебя под дождь отсюда вынесу, — пообещал Моркваши.

— Да я совсем не про то!