Крыло бабочки (СИ)

Я сажусь на колени, задираю голову и смеюсь. Смеюсь страшным и диким смехом. Наверно, ужасающе выглядит со стороны. Сумасшедшая. Так и есть. Выброшенная, слабая, сумасшедшая. А сердце сжимается от боли. Началось осознание.

Спустя многие часы смех сменяется слезами. Сначала просто льющимися по щекам, а потом бурным плачем. Время летит быстро, словно ласточка, но я не замечаю. Я лежу здесь до самого заката. Смотрю на море. Рою землю. Рыдаю и снова лежу.

Не укладывается. Не верю. Невозможно. Это чувствовала Лейла?

Но это же... Это же так невозможно! Я не верю! Я не хочу верить, что он умер! Но факт налицо. Хотя магия и сердце не совсем со мной согласны. Я словно не чувствую, что он исчез полностью, но... Я помню его слова. Помню его глаза. Он снова закрыл меня собой. Черта с два. Снова. Снова.

Падаю на землю. Снова рыдаю. Это даже не боль. Я даже не ору. Это... Небо. Гребаное голубое небо. Гребаный цвет безысходности. Теперь я понимаю, о чем ты мне говорил, Рив. И этот день окрашивается голубыми тонами. Цветом безысходности.

====== Глава 11. Тихий-тихий август ======

Предавшая. Променявшая родную стихию. Позорно сбежавшая в тыл врага. Огненные саламандры неодобрительно поднимают хвосты, элементали грустно качают головами, а жрицы, танцуя под звездным небом, поют печальную песнь-предвестницу долгих ночей и холодных ветров. Родные храмы колышутся далекой дымкой и уплывают с легким укором, пламя расступается. Но не перед победительницей – перед грешницей.

Огонь почти фыркает: чужая.

Дафна просыпается от своего кошмара. Просыпается и жадно вдыхает. В легкие вливается вода. Не Домино. Бескрайний. Она – в самом сердце морских глубин, в охлаждающих кольцах змея, тугих и крепких, сжимающих так, что сдавить, задушить, убить. Дафна находит себя в облике нимфы – в маске, золотоволосой. Она тяжело дышит, вода заливает легкие.

Океан тих и безмолвен. В нем царит ночь, на черном небе не горит ни единой звезды, а темные хищники поднялись к поверхности – поискать себе ужин.

Но страшные монстры таятся в глубинах, в расселинах и забытых пещерах, веками выжидающие добычу. Вельможи морские проплывают над ними: Дафна видит черные тени в десятки раз больше подводных чудищ Андроса.

Но вельможи, утопая в своем величии, не заплывают дальше положенного. Змей – их принц, Океан – их царь. Что прошепчет змей, то обязательно к исполнению. Его воля – воля седогривого и безмолвного. Сиреникс проходит в окружении личных слуг, все вокруг расступаются и затихают. Вокруг змея вьются тени-шептуны, пересказывающие свои грехи, лишенные всякой воли и пляшущие под дудку безжалостного хозяина. Сиреникса оплывают стороной, за соседними горами, и всякий, находящийся под его покровительством, надежно защищен от волн Бескрайнего.

- Я потеряна для своих храмов, – Дафна тяжело дышит и все никак не может успокоиться. Человеческие сомнения, человеческий страх – пожалуй, впервые после второго рождения эти чувства обуяли ее. Необычно, странно. И отчаянное чувство слабости. Защита будто бы почти сломана, вот-вот побегут трещины. И уже маячат тени волков вдалеке.

- Стихии – собственники, – кажется порой, что Сиреникс знает ответ на любой вопрос. – Раньше ты несла в себе лишь огонь, но теперь открыта для воды, воздуха и земли. Ты – призыв для стихий. Ты – сосуд. Сила не терпит наличия другой. Стихии в тебе всегда будут бороться между собой. Но со временем – все меньше.

Дафна качает головой. Впервые слабость застилает глаза, впервые она дрожит и не может себя найти.

- Я всегда владела только огнем... Все это началось из-за того, что я загорелась желанием получить...

- Нет, все четыре элемента были в тебе всегда, – не соглашается Сиреникс. – Только ты – рожденная на Его планете, воспитанная в самом сердце Его культа, потому именно огонь и зажегся в тебе первым. Он с тобой раньше всех и не хочет делить с остальными.

- А как избежать?

- Говорить на одном языке и явить себя.

Дафна вздыхает. Огонь, вода, а может быть, и воздух, но сила сотрясает изнутри. Раскрытая женщина тоже может испытывать наваждение. Ее тоже терзают сомнения. Только глубже и сильнее, чем у других. У других... Но она же... Это странные ощущения. Это сложно объяснить и понять. Дафна-женщина окончательно вытеснила Дафну-девушку, вот только даже она не может ответить на вопрос: много ли осталось в ней человеческого? Уже вышла вперед или просто заплутала в иллюзиях силы, змея и собственной головы?

Медовые глаза задают один вопрос: “Я человек?”.

- Более чем.

Сиреникс смотрит в корень, обходя иллюзии. Змей, наводя чары и играя с воображением, вызывая потаенные грезы, сам не подвержен им. Дафне хочется порой его понять. Хочется... Увидеть и заговорить. Иногда она чувствует, что даже способна, иногда кажется, будто еще чуть-чуть, и зрению откроются новые возможности. Иногда – а это уже правда – она почти видит образы настоящего.