Крыло бабочки (СИ)

Соруэл и трое других агентов не вздрагивают. Из ближайшего коридора появляется молодая девушка в клетчатой рубашке, плотных джинсах и черных кроссовках. Ее иссиня-черные волосы – короткая стрижка, в ее руках – папки с документами. В ее глазах – холод и явная неприязнь.

- А ты что тут забыла, барышня? – смеется один из агентов.

- Ого, да вы опять наступаете нам на ноги, – усмехается Чарли. – Снова хотите отобрать у нас дело? Ну нет уж. Чарли Уолш, сотрудник особого спецотдела Магикса.

- Дракон, крысы и так уже работают, – подхватывает другой.

- А удавы, смотрю, лезут на приготовленное место, – парирует Чарли. – Я выполняю заказ, в данный момент вы не можете мешать моей работе.

- Как и вы, мисс Уолш, однако вы обязаны дать нам показания. Я имею все полномочия потребовать это, – недобро улыбается Соруэл. Но Чарли не выходит из себя, но возмущается.

- Разумеется, агент STR. Полагаю, в нашем случае придется пойти на определенный компромисс.

====== Глава 45. Посмотреть на мир чистыми глазами ======

Они не просто, нахрен, раздражены. Они хотят перегрызть друг другу глотки, повырывать крылья и просто расцарапать хорошенькие личики, сделать как можно больнее, потому что каждую абсолютно, уже просто в конец задрали остальные пятеро.

Они улыбаются. Широко, фальшиво, изо всех сил растягивая притягательно накрашенные губы и обнажая белоснежные зубы, да так, что им верят все. Никто не видит подвоха, никто не замечает, что у вышагивающих на высоченных каблуках фей почти дрожат ноги, что кулаки так и тянутся, чтобы сжаться, а красивые лица вот-вот готовы скривиться, чтобы зайтись в истерике.

Они уже не выдерживают. Они ломаются одна за другой, и руки подруг, крылья, новые наряды, бесконечная гонка – ничто не помогает. Они держатся друг за друга, хватаются за заботливо подставленные локти, которые мечтают сломать.

Они устали. Они на самом чертовом пределе, и их хваленая выдержка, их потрясающий самоконтроль уже вовсю трещит по швам. Спасти Алфею, разрушающийся Магикс, найти животных, создать животный заповедник на Земле, все бегом и бегом, без возможности на передышку. Улыбаться репортерам, улыбаться всему волшебному измерению. И все бок о бок, вшестером.

Они снова мечтают разбежаться в разные стороны. Но уже не насовсем, а хотя бы на минутку: просто чтобы отдохнуть. Но нет, возможности не предвидится.

Они просто кричат в пустоту, кричат совершенно беззвучно, оставаясь наедине со своими проблемами, обидами и недопониманием. И все это копится, откладываясь в душе малюсенькими яйцами, из которых на свет появляются десятки шуршащих крыльями молей-бабочек.

Раздражение изрешетило их, раздражение никуда не делось, не уползало, оно просто ждало в темных углах, при каждом удобном моменте взвиваясь вверх, и тогда они были на грани, а то и нет.

Они ссорились, но говорили друг другу только те слова, что плавали на самом верху, оставляя все самое нужное внутри. И это разрывало, накапливалось в них, съедало и уничтожало.

Они озлобились. Каждая исподтишка смотрит за остальными и с ненавистью, еле читаемой в глазах, с вызывающей насмешкой отвечает им. Это ее друзья? Ха. Когда-то давно, может быть, и да, но не сейчас. Отвратительные фейки, не замечающие ничего вокруг. Абсолютные эгоистки, беспокоящиеся только о себе.

Когда они улыбаются, ее тошнит. Когда они смеются и вспоминают какие-то моменты, ей хочется их терзать, потому что там было больно, а они, твари, ничего не поняли, они совсем не обращают внимания на ее проблемы.

Ей хочется, чтобы они уже, наконец, осознали. Чтобы ползали на коленях и просили прощения. Ей тоже до ужаса хочется, чтобы они разрыдались тут, у всех на глазах, а им бы никто не помог, чтобы жизнь подбросила им новых проблем, чтобы они тоже узнали, что такое страдания.

Она хочет выкрикнуть им в лицо все, что у нее накопилось, но нет, не может, что-то сковывает, и это ее тоже бесит. Потому что они не поймут. Они начнут твердить и нести какую-нибудь чушь. Ах да, назовут ее проблемы надуманными. И еще обидятся. И нет, они не будут просить прощения. Это ей придется в очередной раз бегать за ними и извиняться за свои слова. Это ее и сковывает.

Это уничтожает изнутри. И это тоже хочется кинуть им в лицо, хочется причинить им столько боли, чтобы они уже поняли, но они же такие, типа, умные, потрясающие и прекрасные, они же, блин, никогда не могут сделать такого. О да, именно так они ей и скажут.

Ей хочется орать. Ей хочется молчать. Ей хочется, чтобы они дошли сами. И выкрикнуть им это, глядя прямо в глаза.

Ей хочется много чего, ее колотит, и раздражение становится ее лучшим другом, подсовывая все те моменты, где их не было рядом, где они не помогли и не спасли. Раздражение переиначивает абсолютно все, и она обижается даже на то, на что обиды никогда и не было.