Крыло бабочки (СИ)

- У каждой из вас... – начинает Блум. – Свои проблемы. Абсолютно у каждой. И сравнивать... Не сравнить. Она каждая важна. Абсолютно каждая. И для всех вас они одинаковы, даже если со стороны кажется, что у кого-то серьезнее, у кого-то не очень. У всех вас... Действительно важные проблемы, которые нужно высказывать, но... – внезапно у феи будто подкашиваются ноги. Она смотрит в пустоту, не на них. – Я не хочу сказать, что у меня серьезнее, нет, но знали бы вы, просто знали бы вы... Как это тяжело. Быть выше всего и всех в этом мире. Быть его якорем и надеждой. Оставаться в стороне. Полыхать огнем надежды. Вы не знаете... Каково это – быть Им. Быть его воплощением. Вы не знаете... Каково это, когда в тебе бьется Его сила. Ты видишь этот мир не так, как все. Ощущаешь все и чувствуешь все по-другому. И при это ты четко осознаешь, что ты – человек. Но при этом еще и что-то... Другое. Вы не знаете, вы ничего не знаете, – Блум закрывает лицо руками и тихо садится на пол. И тоже плачет.

Они все рыдают, на разный лад, тихо, с надрывом, уткнувшись в колени или смотря в потолок, они все рыдают, сидя в своеобразном кружке, но они одиноки.

Они абсолютно одни, даже сейчас, когда, кажется, что они абсолютно вместе. Они плачут, потому что так и не сделали нужных шагов, они просто выкрикнули все, ну, почти все, что в них накопилось, после всех этих нелепых и глупых слов.

Но так и не сделали того, что было нужно. Они не признаются в самом главном. Они кричат об этом, но кричат тихо или в слезах. Им нужны остальные. Каждой нужны остальные пятеро.

Они сидят друг рядом с другом, в, казалось бы, нескольких сантиметрах, но они так далеки, что кажется, будто до них и не дотянуться. И это их главная проблема: они одиноки, они одни во всем мире. Как бы кто-то из них ни пытался заменить остальных кем-то другим, это не помогало. Может, на время лишь, но потом усталые души все равно продолжали кричать.

Они устали от всей этой быстроты событий. Они устали одна от другой. И все же они знают... Сейчас, когда сброшены все щиты и все маски, когда они обнажались – сумбурно, спонтанно и странно, – теперь они знают, чего хотят.

И вовсе не сбежать. Нет. Они хотят отдохнуть. Но не вдали. Больше всего на свете они хотя выплакаться на коленях друг у друга. Они отчаянно желают этого, но после всех тех высказанных слов, брошенных в лицо подругам, могут ли, смеют ли они просить об этом...

И вот так, оставаясь наедине с самими собой, будучи рядом, но так далеко, они сидят и плачут, и плачут, и не могут выплакать все свои страхи, сомнения и боль. Еще они бормочут. Шепчут, смотря в пустоту, то, что накопилось в душе. И не замечают, что слушают. Что внимательно-внимательно вслушиваются. И двигаются ближе.

И вот уже Лейла рыдает в объятиях Стеллы, а Блум обнимает Текна. А Музу... Музу утешает Флора, гладя по голове.

Они постоянно меняются ролями, кто-то дарит силы другой, пока та тихо плачет, а то обе ревут на плече друг у друга.

- Вас не было рядом! – завывает Лейла.

- Зато теперь мы здесь, мы рядом, – заверяет ее Стелла.

- Где вы были? – повторяет фея морфикса.

- Мы здесь.

- Не оставляйте меня! – в глазах феи мелькает страх. И Стелла обнимает ее еще крепче.

- Не оставим, – шепчет она ей на ухо.

- Блум, мы и правда не понимаем. И никогда не поймем... – произносит Текна.

- Никогда, – эхом повторяет та.

- Но позволь... разделить твою боль. Расскажи, расскажи об этом, – просит фея технологий.

- Это ужасно... – еле шевелит губами Блум. И с ее губ срывается страшный рассказ, который слушают все. Так же, как и слушают друг друга.

- Он был в теле Орландо, он...

- Ненавижу, – тихо произносит Флора, слушая убивающуюся Музу. – Если бы я только нашла этого демона...

- Ты всегда была примером для нее, слышишь? Всегда была примером для сестры! Достойным примером! Ты самая мудрая из нас, – всхлипывает фея музыки.

- Я с тобой, – говорит Флора, еще крепче прижимая к себе подругу.

- И я, – соглашается Муза.

- Я... – произносит Лейла, сверкая заплаканными глазами. – Я бы вдарила тому придурку. Этому... Флеймиксу. Я бы ему вдарила, слышишь?!

- А я... А я себе бы вдарила. Нам вдарила... За то, что не были с тобой. Слышишь?! Правда бы вдарила!

- Я понимаю твою боль, – шепчет Текна Блум, – я понимаю. Это тяжело. Невероятно. Я только поражаюсь, как ты это выдерживаешь.

- Потому что некому больше. Он меня выбрал...

- И ты всегда можешь сказать это мне, слышишь?

- Текна! – Блум крепко сжимает фею технологий. – Я слышу твою боль. Я с тобой. Ты можешь выплакаться. Ты не можешь рассказать, я знаю.

- Да, – Текна вздрагивает. – Не могу. Это...

- Расскажешь позже, – уверенно заявляет Блум. – Расскажешь позже. Если захочешь.

- Но мне...

- Больно, я знаю. Прошу...

И Текна плачет. Рыдает, изливая душу Блум, рыдает, не высказывая свою боль, но выплакивая, и так, на плече у подруги, действительно становится легче. Не надо больше прятаться, не надо скрывать. Можно и даже нужно говорить! Тебя поймут, твою боль примут, даже если ты не скажешь о ней.