Крыло бабочки (СИ)

Скай. Сотни его фотографий украшают стены, сменившие свой цвет на нежно-голубой. Вообще все теперь выполнено в синих оттенках. Из динамиков на стене льется чарующий голос принца Эраклиона, обрывки из его различных речей, слова любви, адресованные, правда, Блум, а не сирину. Сам же Мификс лежит на животе на диване и, уткнувшись в планшет, что-то вдохновенно строчит, с молниеносной скоростью нажимая на сенсорные клавиши. Пару дней назад Баттерфликс разрешила ему выйти в интернет, немного разрушив изоляцию Мификса, потому что он все уши ей прожужжал про то, что фанфик, который пишут они с соавтором, ждет беттинга и нужно загрузить новые фотографии в ИнстаМагиксГрам. Поглощенный то ли написанием, то ли проверкой текста, Мификс ко всему прочему издает невероятно эротичные стоны, явно показывающие, фанфик какого рода находится у него в руках.

- Что это? – чуть напряженно интересуется Флай, не сводя глаз с фотографий Ская, подмечая, что некоторые из них еще и двигаются.

- О, Флай! – сияет Мификс, лениво и даже несколько небрежно отрываясь от планшета. – Ну как, нравится?

- Убери это, – она чуть поводит рукой, и комната возвращается в прежний вид.

- Ну уж нетушки, – цокает языком сирин. – Я же тут надолго, так что хочу иметь жилище с комфортом. Любимый всегда будет со мной!

И все вокруг снова преображается в соответствии с его предпочтениями. Баттерфликс это злит. Принц Эраклиона и так не вызывает у нее особо теплых чувств, но сейчас ее раздражение особенно обостряется, потому что сотни Скаев глядят на нее со стен, сотни Скаев видят Мификса двадцать четыре часа в сутки, и им, этим безжизненным фотографиям, не содержащим даже никакой энергии возлюбленного Аватара, сирин рад гораздо больше, чем ей.

Древние не терпят, если ими пренебрегают. Не только Баттерфликс знала, где бить, Мификс тоже умело, с присущим ему азартом, целенаправленно выводил из себя бабочку, зная ее редкую, но острую вспыльчивость. Она почти никогда не выпадает из состояния равновесия. Но если скользит на грани...

Миг – и ярость застилает разум, она стремительно делает шаг в направлении Мификса, резко впечатывая его в диван и крепко беря его за воротник рубашки. Ее глаза полыхают огнем, а губы поджимаются. Она смотрит на сирина и с удивлением отмечает, что он... Смеется. Чертова птица смеется прямо ей в лицо! Взгляд сирина отливает недобрым блеском, сам он не сопротивляется, а будто с интересом ожидает, что же бабочка выкинет дальше. Такая его покорность, может, и обрадовала бы ее. Но не в этот раз.

Баттерфликс замирает, выжидающе глядя на Мификса. А тот, похоже, веселится. Тот, похоже, ждал ее реакции и подготовился.

- Ну же Флай, – нарочито лениво произносит сирин, откровенно дразня ее. – Что же ты медлишь? Не попытаешься совратить, как обычно? Так не стесняйся, бери. Я весь твой, – его глаза опасно сверкают, а голос переходит на вкрадчивый шепот, а во взгляде зарождается что-то такое, присущее только ему, от чего Баттерфликс сковывает, будто от страха. – Я подарю тебе всю свою ненависть, все свое отвращение и презрение. Каждый мой поцелуй будет для тебя ядом, а каждое слово, сорвавшееся с губ, я адресую голубоглазому принцу. Я буду стонать под тобой и в тебе, выкрикивая его имя, я разделю с тобой все, что только у меня есть. Ну так что, Флай? Разве не этого ты хотела?

Он близок к тому, чтобы снять маску. Этот человеческий облик, который он придумал сам, здесь у сирина есть глаза, хотя на самом деле они всегда сокрыты. Костяная маска надежно защищает то, что дарит всем живым существам смерть. Всем, кого только можно убить. Древних его взгляд вводит в состояние небывалой тревожности и цепенения.

Она медленно ослабляет хватку. Медленно встает с дивана и холодно смотрит на Мификса.

- Мне кажется, или ты забываешься?

- О нет, Флай, – поет сирин. – Тебе не кажется. Я действительно забываюсь.

- Что тебе нужно? – Флай неглупа. Флай знает, какие рычаги давления использует Мификс и для чего. Догадывается она и о том, что он потребует.

- Ну ты же умная девочка, Флай, – разочарованно цокает языком Мификс. – Неужели не догадываешься? Я хочу свободы, – он легко поднимается и говорит уже над самым ее ухом, слегка покусывая его заостренными мелкими зубами. – Ты можешь разорвать контракт, только и всего...

Она усмехается про себя. Мификс окончательно вошел в колею. Окончательно освоился и снова стал собой. Ей это даже нравится. Она принимает правила его игры, впрочем, не собираясь сдаваться.

- Могу. Но не сделаю этого, – вкрадчиво произносит она, чуть улыбаясь, чувствуя, как горячий язык ласкает мягкую мочка уха.

- Знаю, – Мификс шепчет, и его голос пробирает Флай до самого нутра. – Я предполагал это. Ты не отпустишь меня. Но и я не собираюсь мириться. Поэтому у меня... – он делает паузу. – Есть небольшое предложение. Мы могли бы пойти на определенный компромисс.

Баттерфликс внимательно слушает, пытаясь угадать, на что нацелен сирин. Порой его бывает очень сложно понять, порой она не может разобраться в том, как устроен его мозг.