Крыло бабочки (СИ)

И между ними нет никаких препятствий, не поднимается предательски тонкая корочка льда. Все безнадежно и навсегда сломалось в тот день, когда Омега предстала перед ними в человеческом обличии в свой первый и последний раз, забрав с собой невыносимую, ранящую, глубокую и щемяще-нежную любовь, занозой бьющуюся в змее, мешающую ему соединиться с Дафной по-настоящему.

Теперь же никаких преград нет. И их силы переплетаются как никогда крепко, пуская друг в друге могучие корни, создавая нерушимую основу для их дуэта. Это плодотворно, даже исцеляюще действует на них, оба наливаются жизнью, не плескавшейся в них до этого времени. И кажется, что абсолютно все чувствуют это, будто перед нимфой и змеем мчится невидимый глашатай, призывно трубя и разнося чудесные новости. Это восторг, смешивающийся с сумасшедшей радостью и прекрасным, таким долгожданным и заслуженным покоем.

Это чувствуют все, хотя и не могут осознать и описать словами. Зато они смотрят. Смотрят, перешептываясь без смущений, с легкой завистью провожая эту пару, молчаливую и величественную, пару, которой не свойственна крикливость или желание показать себя, но именно на них останавливаются взгляды, они ловят восхищенные улыбки, они врезаются в память. А нимфа и змей, кажется, и не замечают всего этого, лишь выполняя свои обязанности – посещать подобные мероприятия, мелькать то там, то здесь, имитировать бурную общественную деятельность, работать над собственным имиджем. Контакты налаживаются именно в такой непринужденной и расслабленной атмосфере. Брошенное то тут, то там слово дорогого стоит.

Мэтр, наконец, изволит появиться. Его встречают восторженными рукоплесканиями, пока он, чувствуя себя королем данного вечера и жизни вообще, усиленно и долго распинается о том, как много для него значит искусство, что именно он вложил в свои работы и что именно хотел передать. А в это время щелкают десятки телекамер, журналисты и работники различных каналов тут как тут. Завтра по телевизорам покажут короткие репортажи об этом событии, после чего оно канет в небытие. Пока же вечер только открывается, после продолжительной речи гостям предложено насладиться прохладительными напитками и посмотреть выставленные здесь картины, может быть, даже прикупить парочку.

Дафна и Сиреникс невозмутимо, даже нарочито лениво прогуливаются вокруг картин, замирая рядом с ними на несколько минут, задумчиво рассматривая их и пытаясь углядеть ту загадочную мысль, которую припрятал в них мэтр. По их лицам гуляют отстраненные улыбки, и невозможно понять, что проносится в их голове.

Иногда они перебрасываются парой слов с другими гостями, делясь своими размышлениями и получая удовольствие от расслабляющих бесед. Многие отмечают живой и острый ум Торена, способный найти в картинах смысл, который, кажется, запрятан в них невероятно глубоко, и его цепкий, внимательный взгляд, выхватывающий не замеченные никем детали, что позволяет по-новому взглянуть на висящие на стенах холсты, сложить воедино все мысли и построить несколько новых гипотез, которые неизменно приводят слушателей в восторг. Вокруг них толпятся, их слушают, женщины кокетливо смеются, нахваливая льющиеся медом речи змея, а мужчины отмечают в нем достойного собеседника.

Им даже удается побеседовать с самим мэтром, так и переполняющимся, почти лопающимся от осознания собственной важности. Мэтр, бахвалясь и изрядно перебрав, чуть ли не руками размахивает, удостоившись внимания таких широко известных персон. Они говорят почти пятнадцать минут, а затем Сиреникс пожимает ему руку, а мэтр неуклюже целует запястье Дафны, они прощаются, рассыпаясь в извинениях, сообщают о том, что больше не могут здесь задерживаться, и сбегают на открытую террасу, где, не тратя лишнего времени, перемещаются, величественно проходя сквозь пространство, чтобы очутиться в надежных стенах королевского дворца Домино, в его тихих и родных коридорах.

- Как тебе? – спрашивает Дафна, когда они оказываются только вдвоем, легко шагая по покрытому дорогими коврами полу.

- Люди везде остаются людьми, – пожимает плечами Сиреникс. Его взгляд – задумчив, а голос – тих. – И здесь ничего не изменилось.

- Клейма стоят на всех шестерых. И на их вторых половинах.

- На всех, кроме меня.

Дафна вздрагивает, слегка удивленно смотря на змея. Тот лишь качает головой.

- Похоже, есть какая-то закономерность, которой мы не знаем.

- Так и есть. Мы действительно не знаем, к чему все это приведет. Однако я могу сказать только одно: в клеймах заключена сила. И явно нечеловеческая. С тех пор, как твоя спина отмечена, ты становишься чем-то… Другим.

- В них я не заметила изменений.

- Возможно, потому что они вращаются преимущественно среди себе подобных. Ты соприкасаешься со мной – ты меняешься быстрее.