Крыло

Столешницей стала старая дверь. Парни орудовали парой щеток, соскабливая порох. Я работал. Спусковые механизмы были достаточно просты, но еще не приобрели утилитарности массового производства. Выполняемые вручную, они носили следы работы мастера. Человек, занимающийся своим делом, особенно таким сложным, не может механически, как робот, повторять одну и туже конструкцию. Всегда будут мелкие различия, зависящие от настроения, источника света, или того, трепался мастер с соседом в этот момент или нет. Я же выкидывал вообще практически все, оставляя только кремень. У нас будет очень мало дрянного пороха, поэтому стрелять потребуется в упор, в прямом смысле тыча стволом в грудь, иначе дробь может потерять скорость и стать неопасной. Стволы опять же короткие, чтобы можно было легко прятать в одежде. Никаких рукояток, прикладов, вообще ничего. Трубка и рычаг спуска. Надежно до предела, в плане самого механизма. Единственное, что может подвести — порох.

— Черные птицы слетают с луны, черные птицы — кошмарные сны. Кружатся, кружатся в синюю ночь, ищут повсюду мою дочь, — мурлыкал я себе под нос.

К сожалению, я мало что мог придумать с порохом. В теории сделать немного пороха я был способен. Серьезно! Древесный уголь использовался в печах, не везде, но с его поиском не возникло бы вообще никакой проблемы. Селитра, правда, натриевая — удобрение, тоже относительно доступное. Мне, конечно, все это придется именно воровать, но ничего невыполнимого в этой задаче нет. Сложнее всего с серой, потому что достать ее в городе можно только со складов, охраняемых, ввиду узкого применения. Однако все это выполнимо, с одной оговоркой — время. Приватизировать же сразу порох, действительно очень хорошо охраняемый, и не простыми людьми, а как минимум гарнизонными... Слишком сложно, проще собрать компоненты по отдельности.

Не до конца сгоревший порох из стволов, конечно, тоже весьма спорное решение. Но уж какое есть.

Затем снаряжал выстрелы. Я сильно удивлен, что по улицам не бегают бандиты с самострелами, но в то же время рад этому. Немного странно осознавать, что пороховое оружие для местных является чем-то вроде автомобилей с автопилотом из моей прошлой жизни: посмотреть со стороны прикольно, но самому пользоваться — увольте. К тому же бандиты — в среднем народ не образованный, а без минимальных знаний и навыков обращаться, не говоря уже о создании самопала, с огнестрелом сложно.

К утру на столе лежало семь двуствольных самопалов. Стреляли только дуплетом, на случай, если в одном из стволов будет осечка. Чтобы угомонить одного засранца, на мой взгляд, вполне достаточно. Еще раз осмотрев совершенно невзрачные поделки грустно вздохнул. Мне десять лет, и я собираю оружие, чтобы пристрелить одного мудака, просто из мести, его смерть ничего не изменит. Кажется, моя жизнь движется в совершенно неверном направлении.

— Смотрите сюда и очень внимательно слушайте. Повторю два раза, а затем заставлю повторять все за мной. Эти игрушки — единственное, что может уравнять наши шансы против одаренного.

— Это... Като, — тихо обратился ко мне Витор, глядя на стол.

— М? Что?

— А это? Где ты всему этому научился? — подавленно спросил он.

Санни выглядел не лучшим образом. Я картинно закатил глаза и покачал головой:

— Голову я по назначению применяю, бестолочи! Разобраться в том, как устроены эти штуки, можно, наблюдая за изготовлением. А потом я видел, как их проверяют. Так что не отвлекайтесь и слушайте!

Утро я встретил в подворотне. Найденные по дороге тряпки закрывали мое тело, позволяя скрыть свою личность и оружие. Я вынес из прошлой жизни много навыков, порой довольно специфических и узконаправленных. Но вот слежки в их списке не было, если не считать чисто общего представления и обрывочной информации, которую нахватал из разных источников. Приходилось импровизировать. Хорошо, что Теренс, выросший на улицах, подобного опыта имел еще меньше, чем я.

Не приближаться больше необходимого, не маячить на виду, еще неплохо было бы меняться, но с последним были проблемы. Нельзя сказать, что я не доверял парням, скорее не был уверен в их навыках и выдержке.

А Теренс неплохо выглядел для того, кого еще вчера поимели в рот ножом, но меня это не удивляло. Скорее наоборот. После того как поставили на ноги нас, я скорее не понимал, почему на морде Теренса вообще остались шрамы.

Все, что мне было нужно — чтобы Теренс остался один, без посторонних. Жизнь парня, решившего за счет меня и моих друзей приподняться по социальной лестнице, не выделялась ничем необычным. Вышел из дома, прошелся до переулка, где поздоровался с корешами. Потом еще одна прогулка, новая подворотня. Снова обмен приветствиями, но на этот раз иной. Здесь не кореша, здесь шестерки Дэвида.

И я не без внутреннего удовлетворения понимаю, что уроды напуганы до мокрых штанов. Оглядываются, нервничают, дергаются. А еще понимаю, что Теренс среди них лишний, его не принимают за своего, хотя и не прогоняют. Разговоров я, естественно, не могу слышать, даже лица вижу издалека, мимику распознать так же невозможно.