Крыло

— Оно считается лёгким, но для одарённых, прошедших базовое обучение. К тому же это заклинание действует только на тех, кто не обладает даром. Или чей дар спит. Для тебя оно отныне бесполезно.

Жаль. Очень бы пригодилось.

— Ты уверен, что тебя пытаются убить? Не мимоходом в драке, а целенаправленно?

Криво ухмыльнулся:

— В первый же день узнал, что за мою голову дают цену. Срок — две недели. Сейчас на меня лезут отбросы. Потом полезут банды, некоторые. Большинству деньги сами по себе за разовую акцию неинтересны. Но это всё цветочки, потому что в конце за меня возьмутся тюремщики.

— Тюремщиков подкупают? — впервые открыто удивился доктор.

Мой взгляд выразил всю глубину наивности его вопроса, и он быстро взял себя в руки.

— Я не сталкивался ранее с жизнью в тюрьме, — признался он.

— Желаю вам больше никогда и не сталкиваться, — серьёзно ответил я. — Вот они меня убьют гарантировано. И уже едва не сделали это своим бездействием.

Он немного рассеянно кивнул. Состояние, в котором он меня обнаружил, было красноречивее любых слов.

— У тебя есть предложения? — спросил, наконец, доктор.

Я даже опешил от такой постановки вопроса.

— Вы спрашиваете у меня?

Минакуро поморщился:

— Меня послали для проведения исследования и установления твоей принадлежности к нашему роду. Открывшаяся ситуация... неожиданная для меня, для нас.

Плохо, если выражаться мягко и цензурно.

— А что с... официальными способами мне можно помочь? — осторожно спросил.

Он развёл руками:

— Всё, что возможно, уже предпринимается. Командор Розалье имеет высший приоритет управления в своём ведомстве. Чтобы отменить его прямой приказ, нужна воля Верховного Совета. И хотя Совет недоволен последними действиями командора...

Он замолчал, явно формулируя свои мысли, но я ему подсказал.

— Но из-за безродного пацана вы не будете даже вносить предложение. Я понимаю.

Вновь короткий взгляд на третьего человека в палате, которого я не вижу.

— Да, всё верно.

Выражаю глубокое понимание всем копам-антигероям, ненавидящим систему за волокиту и нерасторопность.

— Неофициальные пути, значит, — не поддаваясь унынию, перехожу на обдумывание вариантов решения проблемы. — Подкуп надзирателей?

— Исключено! — жёстко отрезал Минакуро. — Наша семья никогда не запятнает себя подобным!

Не верю, но спорить не буду. Понятно, что не запятнает ради меня.

— Тогда и работа через банды тоже, я полагаю, не рассматривается.

В этот раз категоричного ответа не последовало.

— Я могу передать предложение главе рода, но у нас нет контактов с бандами.

Я чего-то не понимаю в этом мире. Подкупать одних преступников — категорически нет. Работать с другими — почему бы и нет. Или всё дело в том, что первые преступники при должностях?

— Есть одна банда, через которую вы сможете мне помочь... — я замолчал, испытывая немалые сомнения.

Сомнений было много. Во-первых, Гоша банально не успеет. Даже если представить, что всё прямо сейчас безумно обеспокоятся моим положением и будут очень спешить: пока доктор вернётся к главе рода, кем бы тот ни был, пока глава рода найдёт, кого отправить к Корню, пока посланник доберётся до Гоши, пока Гоша сообразит, как помочь мне, пока доставит свои указания до Зака, пока среагирует Зак. В общем, к тому времени возможная помощь Корня может быть уже не актуальна. Во-вторых, я не горел желанием раскрывать Корню свою связь с Минакуро. Вот после принятия решения о том, что меня принимают, или, наоборот, отвергают, можно говорить. Но тогда также помощь уже будет не актуальна.

— Ты состоишь в банде? — тут же отреагировал доктор.

Я поморщился, хотя и предполагал такой вопрос.

— Вы читали моё дело?

— Нет.

Вздохнул, начав уже не в первый раз пересказывать, как мы оказались на грани голодной смерти, и как связались с бандитами, и как вся эта история в конечном счёте привела меня сюда.

— Но готов был на них работать? — отметил доктор.

— Я — да. Остальных впутывать не собирался.

— Если я что-то и знаю о преступности, — продолжил Минакуро, — так это то, что в неё легко войти и невозможно выйти.

— Я знаю, сир.

Оправдываться не стал.

— А о похищении своих друзей ты смог что-нибудь выяснить?

Отрицательно качаю головой:

— Ничего.

Доктор покачал головой, выражая то ли недовольство, то ли осуждение.

— Прискорбная практика. К сожалению, Верховный Совет считает, что жизни одарённых стоят того, чтобы проводить различные спорные исследования и испытания, в том числе на людях, не одарённых, — он печально вздохнул. — Мне очень жаль, юноша, что я являюсь частью общества, позволяющего себе подобное. Я, как и род Минакуро, считаю, что в данном случае цена за полученные результаты не оправдывает методов получения этих результатов.

Кажется, он был искренен. Или хорошо делал вид.

— Вам известно, кто именно этим занимается?

Он кивнул, отчего я едва не подскочил на кровати.

— Несколько родов. Кто именно получил твоих друзей, я не знаю и вряд ли сумею выяснить.

— Несколько? — я удивился. — Сколько же людей так исчезает?