Крым

Его странствия не кончались. В этих странствиях не было города или селения, которых он стремился достичь. Не было маршрута, который бы он выбирал из множества железнодорожных и автомобильный дорог. Он плыл в потоке бесшумного течения, которое подхватило его, когда он тонул, вынесло из пучины и теперь несло к неведомому берегу. Он знал, что этот берег существует, эта обетованная земля приближается. Доверялся течению. Пересаживался с поезда на поезд, с автобуса на автобус, с одной попутной машины на другую. Обетованная земля чудилась в образе неясного зарева, дивного света, который ожидал его впереди. В этом зареве таилось нечто восхитительное, исполненное нежности, любви, благодати, которые объемлют его, и он обретет новое бытие, взамен испепеленного. И он стремился на этот свет, который расцветал за горизонтом, – не земли, а его собственной души.

Так, повинуясь таинственному навигатору, он оказался в южно-уральской степи, приближаясь к Аркаиму. То ли селению, то ли горе, о которой слышал смутные рассказы. О каком-то древнем племени ариев, о культе солнца, о паломничестве к этим местам странных сектантов – огнепоклонников, язычников, проповедников забытой веры, исповедников будущего, объемлющего землю учения.

Он сошел с автобуса и долго шагал степью, по выжженным холмам, которых опалило дыханье близких пустынь. Пьянел от запахов полыни, поднимался на горячие холмы и спускался в долины, где дрожали стеклянные миражи. Внезапно, поднявшись на гряду, он ощутил бесшумный удар света, словно его подхватил завиток миража, перевернул, как в невесомости, промчал по таинственным мирам и вернул на холм. Ошеломленно стоял, не зная, в каких мирах побывал, куда уносила его «летающая тарелка», притаившаяся в серебристой степи.

Он устроился рабочим в археологическую экспедицию, на раскоп, среди округлой низины, окаймленной холмами. В чаше, чьи края очерчивала окружность холмов, под рыжими травами и горячей почвой находились древние поселения – гончарные мастерские, плавильные цеха и оружейные кузни. Целые города с храмами, обсерваториями, погребениями, занесенные прахом пустынь.

Все это звалось Аркаимом. Рабочие, и вместе с ними Лемехов, рыли грунт, грузили на тачки землю, отвозили в сторону, пробираясь к деревянным мостовым и крепостным частоколам. Среди открытого солнцу и ветру раскопа находился шатер, где скрывалась находка, к которой не подпускались ни рабочие, ни редкие, добредавшие до раскопа зеваки. Дежурил охранник. Полог шатра был всегда опущен.

В шатер допускался только начальник экспедиции Игорь Станиславович Жданович, который прибывал к раскопу на вихляющей старой «тойоте». Он был сухощав, коричневый, как прокопченное дерево, с седыми бровями, из-под которых смотрели усталые внимательные глаза. Его полотняный костюм продувался ветром. Белая панама делала его похожим на чеховского дачника. Через плечо висела полевая сумка времен войны. Он скрывался в шатре и проводил в нем часы. А когда выходил, его лицо было исполнено тихого блаженства, как у верующего при выходе из храма.

Говорили, что в шатре находится великолепный гончарный сосуд, испещренный орнаментом. Или боевая колесница с двумя деревянными колесами, окованными железом. Или плавильный горн с остатками золота. Жданович мало говорил с землекопами, только указывал, где копать и куда отвозить землю. Лемехов гадал, какая тайна скрывается в шатре и полевой сумке профессора. Какие переживания делают его усталое лицо восхищенным.

В бригаде землекопов, где работал Лемехов, были люди, приехавшие в Аркаим, чтобы напитаться волшебной энергией земли и небес. Испытать космическое блаженство. Преодолеть недуг и уныние. Здесь были молодые супруги из Астрахани Андрей и Женя. Она страдала бесплодием и надеялась под живительными звездами Аркаима обрести потомство. Богатырского вида, светлокудрый, с курчавой бородкой, Аристарх из Перми исповедовал культ языческих богов и явился в Аркаим, чтобы поклониться божеству Солнца. Маленький, с круглым милым лицом москвич Алексей был православный и считал, что отсюда, из Аркаима, вышли волхвы, чтобы возвестить миру о рождении Христа. Инженер Столбовский из Петербурга считал, что Аркаим является прародиной европейских народов, и Россия в споре с Европой обладает правом первородства. Архитектор Иосиф проектировал города будущего, в том числе космические поселения. Блаженный Ефим из общества «вселюбов» проповедовал любовь к людям, камням и животным. И еще в бригаду пристроился слепой из Твери, баррикадник Вадим, потерявший зрение во время боев у Белого дома. Он не работал, а днями сидел на краю раскопа, похожий на сутулую птицу, не способную летать.

Все они ждали от Аркаима чуда, как и сам Лемехов, душа которого взрастала к свету после падения во тьму.

Лемехов принес флягу с водой охраннику, дежурившему у входа в заповедный шатер. Полог шатра был опущен, таинственный экспонат оставался сокрытым, но Лемехову казалось, что вокруг шатра слабо светится воздух, будто из шатра исходило загадочное излучение.