Крым

Вечером, когда стемнело, Лемехова повезли на байк-шоу. Его организовали мотоциклисты из клуба «Ночные волки», которые на грохочущих машинах, в кожаных безрукавках, увешанные цепями, с татуировками на плечах и груди, примчались в город с иконой Георгия Победоносца и портретом Сталина. Их вожак по прозвищу Хирург, смуглый красавец, привез Лемехова на заброшенный завод, превращенный в арену байк-шоу. Лемехова вознесли на высоту подъемного крана, усадили в железной люльке, откуда он наблюдал разящие лучи лазеров, вспышки петард и взрывпакетов. Слушал громоподобные ударники.

Разыгрывались батальные сцены. Кружил настоящий самолет с крестом. Катили немецкие танки. Город пылал и обрушивался. Из развалин выбегали автоматчики с ППШ, выкатывали танки Т-34, и победно ухали залпы салюта. А потом неистовые мотоциклисты улетали с трамплинов в небо, перевертывались, кувыркались, бесстрашные, не боящиеся смерти. Сотни тысяч людей, собравшихся на грандиозное представление, свистели, ревели, взмахивали руками, а их полосовали лазеры, жгли лучи прожекторов.

Хирург в микрофон объявил выступление Лемехова, и тот, с высоты подъемного крана, возбужденный невиданной мистерией, обратился к людям:

– Есть на земле великие святые города, Иерусалим, Мекка. Сталинград – такой же святой и великий город. Здесь русский народ одержал Победу, которая сделала русских святым народом. В имени Сталинград – мистическая сила нашей непобедимости. Это имя как цветок небесного рая. Злые колдуны и отравители колодцев отняли у великого города его великое имя. Они закупорили колодец «жизни вечной», завалили его трухой, чтобы отнять у русского народа его непобедимую силу. Но мы разбросаем мусор, откроем колодец, чтобы пить из него «воду живую», святую воду России. Вернем великому городу имя Сталина. Сталинград во веки веков!

Сотни тысяч людей в едином порыве выдыхали: «Сталинград! Сталинград!» А потом, в блуждающих прожекторах и секущих лазерах зазвучало: «Лемехов! Лемехов!» И следом: «Президент! Президент!» И как буря: «Лемехов! Президент! Лемехов! Президент!»

Он стоял в люльке крана, и его возносило над ликующим городом.

Глава 18

Через несколько дней, в Москве, Лемехову позвонил Верхоустин:

– Хочу поговорить с вами, Евгений Константинович.

– Конечно. Давайте поужинаем. Хотите, опять в «Боттичелли».

– Нет, это место не подойдет.

– Тогда в «Ваниль» или в «Пушкин».

– И это не годится. Мы бы могли уехать за город и где-нибудь погулять на природе. Тем паче погода чудесная.

– Хорошо, погуляем в лесу.

Машина увезла их за город по Осташковскому шоссе, туда, где кончались торговые центры, ревущие трассы и эстакады и начиналась водоохранная зона. Оставили машину перед шлагбаумом и пошли по пустынной асфальтированной дороге, среди весеннего леса. Два охранника на большом расстоянии следовали за ними. Редкие велосипедисты, сверкая спицами, с легким шорохом проносились мимо.

– Чудесная весна, – сказал Лемехов, глядя на дорогу в солнечной дымке, на темные ели, мягкие, разомлевшие, благоухающие теплой смолой. – Хотел уехать на охоту, на озера, да, видно, не выберусь.

– Русская весна несравненна. В ней – пасхальное воскрешение. «Весна священная», – ответил Верхоустин, глядя на обочину, где блестела вода и стояли розовые и золотые кусты, переполненные разноцветными соками.

Они шли молча, и Лемехов ждал, когда начнется разговор, ради которого они оставили людные места и оказались на пустынной дороге.

– Ваша сталинградская поездка вызвала большой резонанс, – произнес Верхоустин. – Ее заметили не только газеты и сайты. Ее заметили в администрации президента. О ней говорят в политических кругах.

– Мне было несколько звонков. Похоже, некоторые готовы присягнуть мне на верность.

– Там, у сталинградского фонтана, вы прошли «крещение водой». Теперь, отправляясь в Сирию, вы пройдете «крещение огнем». Президент России должен услышать, как звякают пули по броне.

– Говорят, этот звук ничем не напоминает шелест бумаг в министерских кабинетах.

Они проходили мимо цветущей ивы, вокруг которой с глухим жужжанием летал шмель.

Опять замолчали и шли под громадными дубами. Черные вершины были оранжевые от бесчисленных набухших почек.

– Я пригласил вас в это безлюдное место, потому что наш разговор не предполагает чужих ушей. Этот разговор не мог состояться раньше, ибо наши отношения должны были пройти несколько стадий. Теперь эти стадии пройдены. – Верхоустин посмотрел на Лемехова своими синими, завораживающими глазами, перевел взгляд на вершину дуба. Синева его глаз слилась с темной лазурью, уловленной черными ветвями дерева.

– Я слушаю вас, Игорь Петрович.

Верхоустин шагнул на обочину, нагнулся, поднял суковатую ветку. Вернулся на асфальт, упираясь веткой в землю. Стал похож на странника с посохом.