Крым 1941. Битва за перешейки

«Запомнилась одна сцена: дуэль немецкого танка и нашего 76-милли-метрового орудия. Немецким танкистам мешал рельеф местности — с гребня высотки трудно разбить расположенное ниже орудие. Наш орудийный расчет слал снаряд за снарядом, они, попадая в броню, рикошетировали, описывая багрово-красную дугу, и взрывались над боевыми порядками немецкой пехоты. Тщательно и умело выбранная огневая позиция и маскировка ее помогли артиллеристам одолеть вражеский танк. Кто был командиром этого орудийного расчета, к сожалению, пока не установлено».

Командир дивизии генерал-майор Черняев запросил поддержки береговых батарей флота. Согласно существовавшему на тот момент порядку, береговые батареи в таких случаях поступали в оперативное подчинение армейского командования.

В результате их огневая мощь использовалась не лучшим образом. Вместо того чтобы централизовать управление морской береговой артиллерией и использовать ее на наиболее важных участках обороны, командование 51-й Отдельной армии передавало батареи в подчинение командиров дивизий, полков и даже батальонов, что рассредоточивало их огонь и делало его неэффективным.

Находясь в сложной ситуации, Черняев, скорее всего, переподчинил флотские 130-мм батареи непосредственно Евдокимову, не имевшему представления о специфике стрельбы из крупнокалиберных морских орудий. Довольный тем, что флотские артиллеристы не испытывали недостатка в снарядах, Евдокимов засыпал командование батареей заявками, требуя вести огонь фактически непрерывно. Так как противник наседал, недостатка в целях не было. Хотя прямых указаний на это нет, но, возможно, комбат пытался использовать флотскую артиллерию для уничтожения штурмовых орудий противника.

Результатом явился последовавший уже вечером доклад Военного совета Черноморского флота наркому ВМФ о том, что в связи с началом военных действий на Перекопе «командование 51-й армии стало очень часто переподчинять береговые батареи флота командирам различных частей армии, вплоть до командиров батальонов, и все они требуют от наших батарей непрерывно вести огонь по живой силе врага, по отдельным пулеметным точкам и даже по мотоциклистам».

Военный совет флота просил народного комиссара через Генеральный штаб РККА воздействовать на армейских командиров, «иначе пушки быстро износятся и не хватит снарядов, когда действительно нужно будет стрелять по крупным объектам врага» (там же).

Для борьбы со штурмовыми орудиями противника генерал-майор Черняев перебросил на участок 361-го СП специально созданные из состава дивизионного саперного батальона подвижные саперные группы. Бороться с бронетехникой противника этим группам было нечем, так как соответствующих противотанковых средств они не имели. Но саперы могли хотя бы остановить продвижение штурмовых орудий, быстро заминировав угрожаемые участки. Ввиду важности поставленной задачи ими лично руководил дивизионный инженер майор Школьников.

Ввод в бой третьего батальона не смог изменить ход боя. Неся большие потери от огня артиллерии противника и его штурмовых орудий, подразделения 361-го СП начали откатываться от противотанкового рва.

Совместными усилиями артиллеристов и саперов удалось несколько задержать продвижение штурмовых орудий. Они остались за боевыми порядками немецкой пехоты, которой пришлось продвигаться дальше уже без поддержки огня самоходных орудий. Оставшись без бронетехники, немецкая пехота начала нести большие потери, и ее продвижение замедлилось. Черняеву показалось, что в ходе боя наметился перелом, и командир дивизии ввел в бой свой последний резерв — разведывательный батальон дивизии, которым командовал капитан Шевченко.

Батальон располагал 14 плавающими танками Т-37 (из тех, что доставил в Крым полковник Судец). Массированное применение легких бронированных машин, пусть и вооруженных одними пулеметами, остановило продвижение противника. Батальон Шевченко даже попробовал выбить противника за противотанковый ров. Не успев подтянуть противотанковые средства, немцы вызвали авиацию.