Крым 1942

Какое-то острое чувство опасности накатило вдруг со спины, оно было настолько сильным, что я непроизвольно дернулся в сторону. И тут же сзади грянул выстрел, а в то место, где я стоял секунду назад, ударила пуля! Скорее от неожиданности, чем сознательно, я вскинул пистолет и шмальнул навскидку, на звук. Промазал – вооруженный карабином противник бросился ко мне, целя штык-ножом в живот, а тэтэшник встал на затворную задержку. В голове неожиданно, но совершенно не к месту промелькнуло:

Поздравляем! Вами открыт навык «интуиция ветерана»! Ваши шансы почувствовать опасность, распознать засаду, заметить несоответствие в поведении переодетых диверсантов или предателей увеличены вдвое!

Твою ж дивизию, как же вовремя…

Правая рука сама потянулась к последнему доступному оружию – финке НКВД, послужившей одним из прототипов для ножа разведчика НР-40. Клинок я ношу в ножнах на поясе и сейчас успеваю выхватить его, держа обратным хватом. Вовремя! Оскалившись, немец резко выбрасывает карабин в длинном выпаде, вложив в укол вес тела и придав тому недюжинную скорость. И все же тело на прокачанных рефлексах успевает среагировать, смещаясь вправо с линии атаки. Одновременным ударом лезвия ножа по вражескому клинику я увожу его от себя в сторону.

Однако противник мне достался опытный, бывалый: мое парирование он тут же переводит в тяжелейший удар приклада, нацеленный в голову. Я успеваю только вскинуть скрещенные руки к голове – и дерево встречается со сталью финки, выбив ее из рук и отбросив меня на дно траншеи. Но хоть ничего не сломал! В момент падения успеваю разглядеть на груди немца бронзовый знак со скрещенными штык-ножами, и в голове тут же щелкает: награда «За ближний бой» третьей степени, вручается за пятнадцать дней рукопашных схваток. Тертый мне достался калач…

Враг продолжает атаку, вскинув карабин и вновь нацелив штык мне в живот, стремясь пригвоздить к земле, как жука иголкой. Становится по-настоящему страшно, но в момент укола я скручиваюсь к левой стенке, одновременно что есть силы ударив стопой в правую голень противника. Немец теряет равновесие, провалившись вперед, а ножевой штык впивается в землю.

Однако же падает фриц на меня сверху, успев при этом жестко пробить по свежей ране, в районе травмированных ребер. От дикой, острой боли я невольно вскричал и тут же пропустил тяжелейший удар головой, облаченной в каску, в челюсть. В глазах темнеет… А прихожу я в себя в момент, когда жесткие, сильные пальцы немца сдавили мое горло, ломая гортань. От сильной боли и животного страха сознание проясняется; уперев правую стопу в живот противника, рывком отталкиваю его от себя, одновременно смещаясь на спине вправо. В следующую секунду закидываю левую ногу на шею врага и фиксирую его корпус коленом правой, уперев под мышку. Одновременно что есть силы прогибаюсь в спине, разрывая уже ослабевший душащий захват, и вытягиваю руку немца на болевой – рычаг локтя.

Дышать помятым железными пальцами горлом тяжело, но слепая ярость полностью овладевает мной и придает сил. Не обращая внимания на отчаянный крик немца, с противным хрустом сухожилий и звонким щелчком костей я ломаю его руку в районе локтя. В этот раз враг взвыл от боли, как девчонка… С трудом встаю на колени, нашариваю рукоять выбитой финки; фашист же привалился спиной к стенке окопа, баюкая сломанную руку. В глазах его ширится ужас, он успевает раззявить рот в полным мольбы крике:

– Nein, nicht töten! Bitte!!!

Но резким ударом я всаживаю нож ему в горло, по самую рукоять, а после проворачиваю его, разрывая плоть.

– Небось, тебя тоже когда-то просили пощадить, говорили «пожалуйста»… Сдохни!

Добив ветерана вермахта, я сам устало прислонился спиной к земляной стенке. Обе раны болят невыносимо, но что странно, боль эта притупляется с каждой секундой… Уже неверным движением достав тюбик с пенициллином, глотаю вторую таблетку, запив водой. После чего, немного переведя дух, последним усилием воли приподнимаюсь над траншеей, чтобы осмотреться.

К моей вящей радости, группу атаковавших нас фрицев уже вовсю теснит подкрепление красноармейцев, подоспевшее к месту схватки по ходам сообщений. Облегченно улыбаюсь и перевожу взгляд на центр позиций, принявший основной удар роты трофейных «Гочкисов». На линии траншей замерли четыре густо чадящие машины, а оставшиеся три, только-только прорвавшиеся за окопы, спешно пятятся назад. Вглядевшись в сторону нашего тыла, я с радостью различаю волну густо ползущих вперед танков. Наших танков…

А после наступает тьма.

Глава 8

29 мая 1942 года.

Декретное время: 10 часов 30 минут.

Эвакуационный госпиталь № 4476, город Анапа