Крым 2.0

Оставался второй выход. Не умеешь сам — найми мастера, который сделает работу за тебя. Не по годам мудрый юноша подумал и обозрел список доступных ему мастеров. Вариантов было не густо. Как ни крути, вопрос был щепетильный. Дело требовало конфиденциальности в квадрате. Во-первых, потому, что банки сами по себе довольно закрытые заведения и не любят делиться информацией. Даже баланс и тот обычно публикуют из-под палки (банкиры в курсе). Ну а во-вторых, требовался человек, который не выдаст свое авторство. Как мы уже говорили, парень был самолюбив, как и многие в молодости. И лавры от проекта намеревался засчитать в свою пользу.

После пары дней юношеских терзаний, в кармане Матвея заверещал мобильник. В общем, не вдаваясь в детали, молодой профессор (а Матвею тогда было всего 34, согласитесь, возмутительно молодой возраст для такой степени) просчитал проект эмиссии, и немного спустя друзья поздравляли папашу юного зампреда, который смог воспитать по-настоящему толкового наследника. А не балбеса, как у них самих. Способных только к швырянию отцовских денег на девок и «Феррари».

Поскольку Матвей не был финансистом, то в своих расчетах он отталкивался не от готовых методик. Ему пришлось изобрести свою. Когда мысль бредет нетоптаными тропами, зачастую рождаются весьма нетривиальные идеи. Счастливый папаша был не идиотом и хорошо представлял пределы способностей своего отпрыска. Проект был слишком хорош и нестандартен. Сложив два плюс два, он, не моргнув, выслушал поздравления и залив за галстук стандартную для себя дозу, отбыл домой для разговора с сыном. Жесткий, но корректный допрос восполнил пробелы в информации и еще один телефонный звонок оторвал Федорова от пересчитывания гонорара. Профессор не был жаден, но преподавателям даже в МГУ платят не слишком щедро, и в данном случае деньги были кстати.

Матвей приехал в Барвиху и заперся с отцом. Разговор затянулся. Начали с эмиссии. Молодой профессор изложил ход своих мыслей и созданную им методику. Папа заинтересованно слушал. Воодушевленный Матвей заливался соловьем. После туповатых студентов получить в благодарные ученики сметливого олигарха было верхом блаженства. Этот схватывал на лету. Послушав минут десять, олигарх возбужденно засопел и, недоверчиво поглядывая на собеседника, предложил ему в качестве теста другую задачу. Заметим в скобках, что над ее решением, потел целую неделю весь личный мозговой трест олигарха. Матвей задумался. Папаша удовлетворенно курил, довольный, что посадил умника в лужу. Молодой профессор насмешливо посмотрел на папу и заговорил. Говорил он ровно пять минут. Хорошо поставленным лекторским голосом он разложил по полочкам условия задачи, провел грамотный анализ. И после чего выдал совершенно другой вывод, который, тем не менее, совершенно однозначно вытекал из сказанного ранее. Папаша расплескал коньяк и уронил сигару. Не обращая внимания на тлевший ковер, он попросил повторить. Потом крепко задумался. Несмотря на поздний час, набрал номер и приказал продавать. Продавать немедленно. Отдав распоряжения, папа включился в реальность. Неодобрительно глядя на прожженный, залитый коньяком ковер, он поднял с него тлеющую сигару, затянулся и осведомился, какой напиток предпочитает собеседник.

С тех пор у профессора стало гораздо меньше свободного времени, но появилось известное в узких кругах имя и исключительно широкий кругозор. Он не бросил преподавать, но попасть в его группу стало гораздо труднее.

За прошедшие с того момента несколько лет Федорова привлекали в качестве консультанта самые разные ведомства и организации. Он планировал слияния и поглощения, армейскую тактику и методы пиар-борьбы. У него появился широкий круг знакомств, кое-какие деньги, а со временем и весьма дикие для непосвященных идеи. Именно эту, дичайшую идею, после целого месяца интеллектуальной беременности он, наконец, произвел на свет. Сидя на веранде под тентом, он наслаждался ею, в ленивой и жаркой крымской тиши.