Крым бандитский

Они фигуранты многих страниц крымской истории; фотографии не слишком точно передают их силу и своеобразие, впрочем, это беда почти всех фотографий.

Гуня им сделал предложение, но они, естественно, наотрез отказались от его «крыши» и «абиссинского» налога.

Но как известно, отказаться, выставить за двери рэкетиров — дело конечно же серьезное и решительное, но не окончательное. Рэкетиров надо отвадить, и желательно так отвадить, чтобы у них впредь не возникали всякие забавные намерения типа разгромить офис, или что-нибудь поджечь, или выбить из строптивцев иллюзии бейсбольной битой (в Симферополе бейсбол в моде), или выжечь предпринимательскую гордость утюгом, паяльником или автогеном.

По причинам, ведомым только им, — а мы можем об этих причинах догадываться, — Хавич и Слатвинский не стали ни обращаться к правоохранительным органам, ни искать другую группировку, способную отогнать Гуню.

Наверное, матерые игровые, люди весьма неглупые и достаточно опытные, Жираф и Жид знали заранее, например, о неэффективности милицейской защиты, или, будучи недавними выходцами из теневого бизнеса, не хотели лишний раз засвечивать кооператив и соваться в милицию.

Они решили поступить проще и резче: своими силами убрать Гуню, возможно, вычислив уже, что конкурентная борьба или бандитская война в его кругах разгорается и без вожака банда если и сохранится, то ей будет не до экспансии.

Вероятность такого предположения очень велика: на тот период все знали всех, и уж игровые Жид с Жирафом, с их связями в криминалитете, просто не могли не знать, что у Гуни большие осложнения с Дзюбой и Саханом, — об этом в Симферополе, как говорится, не знали только те, кто по долгу службы не хотел знать.

А уж теневики-игровые… Союзников и противников они выделяли безошибочно.

Убивать своими руками ни Слатвинский, ни Хавич не собирались. Особенно это касалось сорокатрехлетнего Хавича, который стремился руководить, — оставаясь в тени.

В числе их знакомых был и Макаленок, который, порвав с прежним шефом, состоял (в числе многих, надо сказать) в контрах с Гуней и обладал достаточной решимостью пойти до конца. Ему сделали предложение — и Макаленок дал себя уговорить.

Жираф, вдобавок к обещанному вознаграждению, взялся за техническое обеспечение операции.

С этого момента арсенал гангстерских войн и разборок расширяется: в ход пошли взрывчатые вещества, да так широко, что на долгие годы Крым оказался впереди Украины всей по числу, мощности и эффективности взрывов, произведенных бандитами.

Начиналось же все на любительском уровне: у одного из команды кооператива «Ай-Петри», Геннадия Яворского, оказались связи с взрывниками в Перми. Там и достали тротиловые патроны для имитации взрывов, при помощи которых самостоятельно смастерили достаточно убедительное взрывное устройство, и Макаленок подложил его в машину Гужева.

Большой сложности это не составляло: маршруты передвижений и особенно долгих остановок («на оттяжку») Гуни бывший соратник знал, а сравнительно недавнее покушение так еще и не научило Гужева осторожности. В то время тщательно запирали, обвешивали противоугонками и не оставляли без присмотра свои машины граждане простые, а авторитеты угона не боялись. Сами патронировали команды автоугонщиков.

Двадцать восьмого марта 1989 года, поздно вечером, Гуня на своей «девятке», вместе с Сашей Скоробогатько, который постоянно находился при нем последние полгода, подъехали к дому Гужева на улице Украинская, 8.

Гуня загнал машину в гараж, вышел, и, уже когда запирал снаружи прочную металлическую дверь, грохнул мощный взрыв. Капитальный гараж разлетелся, как карточный домик, «девятка» превратилась в груду искореженного и оплавленного металла, но сам Гужев уцелел: стальной лист двери принял осколки и часть ударной волны.

С тяжелой контузией первый крымский авторитет оказался в областной больнице имени Семашко и на продолжительный срок был выведен из войны (в то время в больницах еще не доставали: взрывы, пожары и выстрелы в больничных корпусах начнутся в более поздний период).

А война продолжалась, и теперь охота пошла на Гуниных боевиков.

Тот же Макаленок, пользуясь своей относительной незасвеченностью как противника в банде Гуни, ликвидировал Рауля.

Ликвидировал по простейшей схеме, которая в тот период еще срабатывала: остановил знакомого просто на улице, пригласил в свою машину, мол, надо поговорить о делах в спокойном месте, вези куда хочешь — и даже уступил Раулю место за рулем.

Рауля потянуло в очень спокойное место — в район за центральным городским кладбищем.

Там Макаленок прострелил голову самоуверенного боевика (пуля прошла навылет и выбила левое стекло «семерки»), оттащил труп в лесопосадку, сначала обработал автогеном до неузнаваемости, затем облил бензином и поджег останки, чтобы уж наверняка не идентифицировали и не нашли никаких следов.

Машину спрятал во дворе дома Жирафа, где ее впоследствии нашли со следами крови на переднем сиденье и выбитым стеклом дверцы водителя.

На кого же в действительности работал Макаленок?