Крым. Ханы, султаны, цари. Взгляд на историю полуострова участника Крымской кампании

Леди Крейвен, позже маркграфиня Ансбахская, так написала об этом в 1786 году: «Здесь командует граф Войнович, у которого есть маленькая ферма рядом с Инкерманом — городом, который, должно быть, когда-то был замечательным и очень большим, но от которого теперь остались только комнаты, вырубленные в скалах. Здесь есть большая часовня с весьма интересными столбами и алтарями: камень, из которого они сделаны, беловатый и несколько похож на мрамор. Я поднялась по одной лестнице, а потом медленно пробиралась внутрь весьма замечательных помещений, просторных и удобных, и так же медленно выбиралась из них. Я вошла в эту единственную в своем роде гору из жилищ у ее подножия, а вышла, как трубочист, на вершине. Хотя мне стоило немалого труда проходить повороты, я не представляла себе, что поднялась так высоко, пока не огляделась вокруг. Тут у меня сильно закружилась голова: я увидела внизу под местом, где стояла, Инкерманский залив и все Черное море, и до них было не меньше 250 футов». Леди Крейвен верно судила о вместимости соседней с этим местом бухты и ее рейда еще в то время, когда на ее берегах не было Севастополя. «Благодаря необыкновенной форме берега эта гавань не похожа ни на одну из тех, которые я видела. Это образованная Черным морем длинная узкая бухта между двумя горными хребтами, такими высокими, что „Слава Екатерины“, один из самых больших кораблей русского флота, который стоит в ней на якоре, не виден с них, потому что берег выше его вымпела. Глубина воды такая, что этот корабль стоит вплотную к берегу. Все флоты Европы были бы в безопасности от штормов и врагов в этих бухтах или гаванях, потому что их много. Батареи у входа в них могли бы достаточно эффективно уничтожать корабли, которые попытались бы прорваться внутрь; а будучи развернуты в сторону моря, они могли бы даже помешать войти целому флоту».

Природа по прошествии многих эпох остается невредимой, а труды рук человеческих рассыпаются и погибают. Города, храмы, ворота и стены древних греков больше не стоят на побережье Таврии: материал, из которого они были построены, износился под действием стихий или был разворован людьми. Но бури, с которыми столкнулись древние греки, бухты, служившие укрытием их ладьям, мысы, на которые они смотрели, и теперь остаются характерными чертами Крыма. Какой из них был мысом Партениум, нельзя точно определить, но это потому, что в указанном месте есть несколько отвечающих его описанию высоких отвесных скал, по которым хлещут волны и пробивают в них дыры. Между Балаклавой и монастырем Святого Георгия есть одна огромная совершенно отвесная скала, которая резко обрывается в море. Татары называют ее Айя-Бурун — Святой мыс (существует другое толкование этого названия — «мыс Коршунов». — Пер.).

Глава 5 Средние века

В период Великого переселения народов, когда на западе Римской империи настал конец, а на востоке ее потряс мощный удар, на Крымский полуостров вошли племена беспокойных авантюристов — аланы, готы и гунны. Это были боковые струи огромного людского потока, который катился по Европе от мрачных лесов ее северных земель до просторных степей ее восточной границы. Аланы, светловолосый кочевой народ, проводили дни на конях, а ночи в крытых повозках, были всегда готовы к войне и стремились к грабежу. Они появились в Крыму примерно в середине I века н. э. Во II веке этот народ, к кому времени уже ставший оседлым, был изгнан с полуострова готами. Большинство аланов ушло к подножию Кавказа, где путешественники увидели их через тысячу лет. В IV веке, ближе к его концу, на готов напали гунны, изгнавшие их с равнины в горы. Однако новые грабители не пытались навсегда сохранить за собой захваченные земли. Они ушли дальше искать более широкое поле для своей отваги и любви к приключениям. Уцелевшие готы продолжали владеть горной частью Крыма как независимым княжеством. Они перешли к оседлости и занялись сельским хозяйством, приняли христианство и получили епископа от императора Юстиниана. Их горная родина еще долго носила название Готия или Готланд. В это время напуганное до ужаса греческое население побережья владело своими городами и деревнями на ненадежных основаниях и иногда терпело разорение. Оно покупало себе спасение от нападений или получало это спасение от византийских монархов. Юстиниан приказал построить для их защиты линию укреплений в господствующих точках берега, и ее остатки до сих пор существуют в Алуште, Гурзуфе и Большом Ламбате (теперь это поселок Малый Маяк. — Пер.). Но, спасая местных греков от варварского насилия, крепости ставили их в зависимость от Византийской империи, и Херсонская республика стала платить дань Византии.