Крым: право и политика

Введенный в заблуждение дезинформацией украинской стороны и пассивностью российского представителя Председатель Совета Безопасности допустил не только некорректный выпад в адрес высшего законодательного органа Российской Федерации — постоянного члена Совета Безопасности ССР и вмешательство во внутренние дела Российской Федерации, объявив не имеющим силы Постановление Верховного Совета Российской Федерации «О статусе города Севастополя», но и недобросовестность в цитировании зарегистрированного в Секретариате ООН Договора между РСФСР и УССР от 19 ноября 1990 года.

Договор между РСФСР и УССР 1990 г. оформил отношения между республиками единого союзного государства. Однако происшедшее с того времени коренное изменение обстоятельств, выразившееся, в частности, в образовании на месте СССР самостоятельных независимых государств, объективно потребовало заключения нового договора между Россией и Украиной. Договоренность об этом была зафиксирована в Соглашении между Российской Федерацией и Украиной о дальнейшем развитии межгосударственных отношений (23 июня 1995 года, Дагомыс), подписанном президентами, главами правительств и председателями парламентов двух стран. В соответствии с этим и был разработан новый общеполитический Договор, который должен был, по замыслу сторон, полнее и четче отрегулировать отношения между двумя полностью независимыми странами, дать ответы на вопросы, не затрагивавшиеся в Договоре 1990 г.

Статья 2 Договора 1997 года подтверждала территориальную целостность сторон без заявления России о необходимости отдельного урегулирования вопроса о принадлежности Крыма и Севастополя. Украина впервые получала договорную норму о праве на Крым (включая Севастополь). Однако процесс принятия Россией закона о ратификации был сопряжен с рядом серьезных нарушений конституционного законодательства, допущенных обеими палатами Федерального Собрания: Государственная Дума приняла (допустив при этом неоднократные нарушения процедуры принятия законов) закон о ратификации договора без каких-либо предварительных условий (ратификация безусловная). Совет Федерации закон одобрил, внеся изменения в условия вступления договора в силу (ратификация условная). Эти нарушения ставят под сомнение юридическую силу закона о ратификации и тем самым, в соответствии с Венской конвенцией 1969 г., дают основания оспаривать действительность самого договора. Признание Конституционным Судом России закона о ратификации Договора не соответствующим Конституции Российской Федерации означало бы отсутствие со стороны России окончательного согласия на обязательность Договора. И если Россия в официальном порядке заявила бы о своих имеющихся правах на Крым и Севастополь, то она не подпадала бы под действие принципа эстоппель — утрата государством права ссылаться на недействительность договора (ст. 45 Венской конвенции 1969.) Причем подобные правомерные действия России не считали бы нарушением международного права.

Для обращения в Международный суд основанием может служить принцип эстоппель — молчаливое согласие, согласно которому государство не может отрицать ранее признанный факт, если акт признания факта доказан последующим (за неправомерным актом) поведением данного государства. В соответствии с этим принципом предполагается, что государство, которое считает, что против него совершен неправомерный акт, должно немедленно поставить этот вопрос перед другой стороной и перед соответствующими инстанциями, и при каждом удобном случае принципиально ставить вопрос и, если потребуется, на протяжении многих лет. Юристы-международники из числа либералов полагают, что Россия поставила вопрос о неправомерности указов 1954 года по прошествии ряда лет после их принятия, что считается недобросовестным поведением, а значит и неправомерным актом. В соответствии с данным принципом распространение юрисдикции Украины, в частности, на город Севастополь в 1968 году имело под собой законные основания, поскольку Россия молчала об этом на протяжении почти 30 лет, и постановка вопроса о незаконности действий Украины только после изменения обстоятельств (распад СССР) противоречит этому принципу (свидетельствует о «недобросовестности» СССР и России).