Крым

– Пустим, – пообещал растроганный Пошта, – обязательно пустим, Кайсанбек Аланович!

К немалому удивлению Пошты, профессор «слил информацию», как он выразился, не только на перфокарту, но и продублировал ее на «флешку» – микрочип, заключенный в маленький стальной прямоугольник, который можно было носить на цепочке на шее. Чтобы никто не украл.

– Можно надеяться, что у вас в Джанкое найдется рабочий компьютер или ноутбук, – мечтательно пробормотал Профессор, вручая листоноше флешку.

– Кстати, профессор… У меня в вашем славном Красноперекопске есть одно дело. Гуманистическая, так сказать, миссия по вызволению из плена экипажа и пассажиров Летучего Поезда. Вы ничего об этом не слышали? Вы же не последний человек в Тортуге.

– А как же, – задумчиво ответил профессор. – Слышал. Кстати, если вы думаете, что это была спланированная атака, то заблуждаетесь. Эти одноклеточные… впрочем, не буду оскорблять амеб подобным сравнением… Одним словом, все получилось случайно. Некий не слишком чистоплотный охранник Летучего Поезда задолжал Одноглазому Хью. Бандит и подговорил его подпоить охрану и взять поезд, чтобы преподнести Королю на свадьбу.

– На свадьбу? – не понял Пошта.

– Олаф женится. Король Тортуги, понимаете ли, собрался обзавестись наследным принцем.

– Ясно-понятно… Так значит, где поезд-то сейчас?

– Команда – в тюрьме, я полагаю, а сам поезд – на вокзале, в тупиковой ветви. Вся Тортуга уже знает, что он здесь, но делают вид, что не видели и не слышали – типа, сюрприз.

Больше Профессор ничем не мог помочь. В криминальном мире, он, может, и ориентировался, а вот отдельных его представителей так и не научился понимать. Человек может изучить свою собаку, но вряд ли поймет, о чем лает чужая. А между Кайсанбеком Алановичем и средним жителем Красноперекопска разница была даже больше, чем между человеком и удодом-мутантом…

– Постойте, – засуетился Кайсанбек Аланович, поправляя очки. – Там же люди. Я пойду с вами.

– Нет, копать-колотить. Вы у нас умный, я – шустрый. Мне договариваться не привыкать. Пойду и найду нам помощника, чтобы тюрьму взять – один я не потяну. А вы тут сидите. Вон, за Зубочисткой присмотрите, надоел мне этот горе-вор хуже горькой редьки.

– А вы редьку хоть пробовали? – неожиданно поинтересовался Кайсанбек Аланович.

Пошта опешил. Он понятия не имел, что это за «редька» такая. Правда, был у него знакомый листоноша, осевший на базе и занимающийся живописью. Редька у него прозвище было… Но кусать знакомца Пошта не кусал, и о вкусе его судить возможности не имел.

– Это такой овощ, бедное вы дитя постапокалипсиса, – с тоской в голосе сказал профессор. – От кашля редька с медом – первое средство было.

– Пареная?

– Пареная – это репа… Ладно уж, Пошта, ступайте. Я жду вас ровно три часа, а потом иду выручать.

– Это чтобы в Джанкой попасть? – уточнил Пошта.

– Это потому что есть в вас хорошее. Настоящее. А я давно не видел настоящих людей…

Интерлюдия Новобранец

Захар очнулся от ужасной тряски. Повозку, в которой его везли, подкидывало на каждой кочке, от чего сознание молодого казака тут же затуманивалось от боли. Собрав последние силы, Захар простонал:

– Воды…

В ответ на его просьбу кто-то протянул видавшую виды армейскую флягу, при этом неосторожно стукнув алюминиевым горлышком по губам раненого казака. Захар, стерпев новую боль, принялся жадно глотать спасительную влагу.

– Спокойней, – невидимый благодетель отнял флягу. Захар попытался как следует рассмотреть его лицо, но этому мешали яркие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь прорехи в матерчатом пологе, служившим повозке в качестве крыши. Все что удалось рассмотреть казаку, так это нагромождение тюков вдоль бортов крытой телеги и ссутулившуюся фигуру рядом с собой. Тогда Захар попробовал приподнять голову, и сразу же пожалел об этом. Голова закружилось, а к горлу подкатил неприятный ком. Захару пришлось приложить максимум усилий, чтобы его не стошнило прямо на сутулого попутчика.

– Спокойней, – повторил благодетель, прижимая Захара за плечи к полу. – Сейчас в твоей крови столько медикаментов бродит, что любое лишнее движение может привести к весьма печальным для тебя последствиям. А я не для того потратил четыре часа, чтобы зашить твои раны и заставить биться сердце с новой силой.

– Кто…кто вы? – просипел Захар. Язык слушался его с трудом, сил в теле действительно практически не осталось.

– Меня зовут Антон Юрьевич. Я штатный лекарь отряда листонош.

– Лекарь кого? – с удивлением переспросил Захар.

– Листонош, – Антон Юрьевич вновь поднес флягу ко рту казака. На этот раз он позволил юноше сделать на пару глотков больше, после чего встал. Придерживаясь руками за борт повозки, он высунул голову наружу и позвал: – Эй, командир! Штемпель! Раненый очнулся!