Крымская кампания 1854 – 1855 гг.

«Я бывал в расположении войск так часто, как только мне это позволяли мои многочисленные обязанности; хотя и не считал своим долгом докладывать о каждой такой поездке. Я узнал, что один из постоянно сопровождавших меня адъютантов ведёт им постоянный учёт. Только вместе с ним за последние два месяца я был в подразделениях более сорока раз. И это при том, что рельеф местности и непогода делают поездки верхом не самым большим из удовольствий.

Ваше лордство обвинили меня в том, что ни я, ни мой штаб ничего не знают о бедственном положении, в котором находится армия. Я не заслуживаю подобного упрёка и настоятельно прошу Вас сообщить мне имя автора этой клеветы.

В своём послании от 30 января я полностью изложил свою точку зрения относительно генерал-майора Эйри. Я и сейчас придерживаюсь этого мнения. Что касается моей оценки того, как генерал Эйри выполняет свои обязанности, считаю достаточным для себя отметить то, что он продолжает выполнять их сейчас, будучи серьёзно больным. Данная болезнь также является следствием выполнения генералом своего долга в ветреную дождливую ночь.

Ваше лордство, несомненно, имеет право перемещать по службе этого или любого другого из офицеров моего штаба. Однако позволю себе заметить, что с моей стороны было бы нечестно высказываться за удаление офицеров, которых, как я уже сказал, высоко ценю…

Обязанности генерала Эсткорта менее нуждаются в моём вмешательстве или наблюдении, однако считаю своим долгом сказать, что то, как он их выполняет, заслуживает самой высокой оценки с моей стороны…»

Письмо заканчивается неожиданно грустно и даже пессимистично:

«Милорд, я честно прожил свою жизнь. Я служу короне более пятидесяти лет; значительная часть этого времени связана с армией. Более половины своей жизни я прослужил под началом великого человека. Я пользовался его доверием и могу с гордостью отметить, что он считал меня человеком честным, обладающим некоторыми качествами настоящего офицера. И сейчас, когда я делаю то самое трудное дело, для которого и предназначен офицер, после успешного выполнения целого ряда задач, за что я был отмечен самой королевой, меня обвиняют в многочисленных упущениях».

Самым жестоким унижением для Раглана было бы узнать, что королеву почти удалось убедить в справедливости большей части предъявляемых ему обвинений. Её прежний энтузиазм и симпатии сменились упрёками. «Двор чрезвычайно встревожен и разочарован неудачами Раглана»

, — записал 14 января в своём дневнике Чарльз Гревилль.

Лорд Панмор отправил королеве копию своего послания Раглану. Она выразила своё полное удовлетворение содержанием. «Как бы ни было больно это признать, — написала она Панмору, — невозможно не согласиться с тем, что всё изложенное здесь — полная правда».