Крымская ракета средней дальности

– Коль ты попал сюда, то должен сидеть тихо, как мышь! – назидал Федька. – Никто не должен тебя здесь видеть. И тем более никто не должен видеть нас вместе. Ты будешь жить в этой канцелярии…

– Меня могут искать, – осторожно вставил я.

– Кто?

– Спасатели.

– Диспетчер или руководитель полета знают, что ты летал вокруг воинской части?

– Нет, я никому не говорил, что собираюсь сюда лететь.

– Никому? – уточнил Федька, и, несмотря на сумерки, я почувствовал его тяжелый взгляд на своем лице. – Ни друзьям, ни любовницам?

– Никому, – заверил я.

– Будем надеяться, что это так, – произнес Федька. – Только спасателей нам еще здесь не хватало.

– Хотел бы я узнать, кто дал команду стрелять по самолету, – словно думая вслух, сказал я. Повернуть разговор в нужное мне русло было неимоверно тяжело, словно я пытался маневрировать в узкой портовой акватории на огромном океанском лайнере.

– А с чего ты взял, что по самолету стреляли?

– Я видел трассеры пуль. И большую группу людей с автоматами.

Федька откинулся на спинку стула и чуть склонил голову набок.

– Ты видел большую группу людей? – недоверчиво произнес он. – Этого быть не может. Тебе показалось. Вся часть выехала на командно-штабные учения. Остались только те, кто несет боевое дежурство.

– И полковник Стрельцов выехал?

Я заметил, как Федька напрягся. Он принялся теребить в пальцах карандаш, постукивая им о стол.

– Ты и про Стрельцова уже знаешь? – недовольно произнес он. – Удивительно. Это просто удивительно.

– Что удивительно, Сергей?

– Что до сих пор жив… Если это тебя так интересует, я скажу: полковник Стрельцов исчез.

– Как исчез? – удивился я.

– Никто не знает, где он. Последний раз его видели незадолго до того, как я приехал сюда.

– А «Лендкрузер», который стоит у штаба, принадлежит Стрельцову?

– Я не видел там никакого «Лендкрузера», – мрачным голосом ответил Федька.

Он говорил неправду. Наверное, я раз за разом удивлял Федьку своей осведомленностью. Отчитывая меня за то, что я «путаюсь под ногами» спецслужб, он вряд ли мог предположить, что мое расследование охватило столь обширные области.

– Стрельцов где-то рядом, – продолжал я наступление, не давая Федьке возможность заткнуть мне рот. – Две ночи назад я сидел на хвосте его джипа, но он скрылся на территории части.

Федька кинул карандаш на стол и поднялся со стула.

– Без тебя разберемся, где сейчас Стрельцов, на каком джипе он ездил и кто висел у него на хвосте, – сквозь зубы процедил он.

Но я решил его добить. Почему меня, как назойливую помеху, пытаются вывести из игры на заключительном этапе? Еще надо разобраться, кто у кого путался под ногами! Я обладаю информацией, которую добыл с риском для жизни. И без колоссальных возможностей, которыми располагают спецслужбы, без подслушивающей и наблюдательной аппаратуры, без армии агентов и «стукачей» я приблизился к финишу. Я вычислил преступника и свалился прямо в его логово. Осталось найти его, схватить его за ухо, а затем вытряхнуть из него имена его сообщников.

– Почему Стрельцов пытался меня убить? – спросил я, делая вид, что не замечаю растущей нервозности Федьки.

– Ты узнал то, что не должен был узнать.

– А что именно? Я узнал о существовании некоего Максима Блинова? Тебе известно это имя? Кто этот человек?

– Кирилл! Ты слишком много позволяешь себе! – зло произнес Федька.

– Много? – удивился я, кидая в стакан с остывшим кофе два куска рафинада. – Я позволяю себе всего лишь искать, сопоставлять и рассуждать. Почему ты пытаешься заткнуть мне рот и намереваешься посадить под арест в этой вонючей конуре? Разве ты мне не доверяешь? Мои слова коробят твой слух? Какие секреты ты хочешь сохранить от меня, если я уже почти все знаю? Может, тебе еще рассказать про пассажирский самолет, сбитый ракетой, которая стартовала из этой части? Или про ядерную боеголовку, которую полчаса назад выгрузили из фургона для перевозки йогурта?

Федька хлопнул ладонью по столу.

– Закрой рот! – прошипел он. – Что ты несешь? Какой самолет? Какая ядерная боеголовка? По-моему, твое воображение уже не поддается контролю. Ты надорвал мозги, слишком много сопоставляя и рассуждая.

Меня начал раздражать его тон. Он разговаривал со мной, словно учитель с учеником, и был готов сорваться на оскорбления.

– Я не могу понять, – сказал я, отхлебнув из стакана горько-сладкое пойло. – Ты делаешь вид, что не понимаешь, о чем я говорю? Или только прикидываешься? Под этими окнами бородатые люди выгружали контейнер…

– Молчать! – рявкнул Федька, словно забыл, что только что сам призывал меня соблюдать тишину.

Не в силах продолжать сидеть, я вскочил на ноги. В канцелярии стали концентрироваться грозовые разряды. Мы, чуть подав плечи вперед, застыли друг против друга. Я был выше Федьки на целую голову и раза в два шире его в плечах, и наша позиция со стороны могла напоминать поединок пигмея с гориллой.

– Не принимай меня за идиота! – прорычал я. – Не хочешь отвечать – лучше промолчи, но не надо делать вид, что не понимаешь, о чем я говорю!

– Твое богатое воображение перехлестнуло через край и превратилось в бред! – отпарировал Федька.