Крымская ракета средней дальности

Влажная грудь прилипает к стене словно вантуз к дну ванны. Мне приходится крутить головой во все стороны. Открытый дверной проем уже рядом. Я заглянул туда одним глазом. Голые стены, канцелярские столы. Два бородатых парня разговаривают, перебивая друг друга. Один из них сидит спиной ко мне и торопливо, обжигаясь, пьет чай. Другой сгребает со стола факсимильный аппарат, пачки офисной бумаги, коробки со скрепками и прочий хлам и сваливает все в рюкзак. На мгновение он переводит оценивающий взгляд на вазочку с засохшим букетом, и в этот момент я успеваю перебежать дверь.

Вот и лестница. Лампочки нет, сумрачно, и это позволило мне немного расслабиться. Один пролет ведет вниз, в подвал. Другой – на второй этаж… Надо проверить подвал. Я побежал вниз, перепрыгивая через ступени… Узкий мрачный тоннель, вдоль стен, выкрашенных ядовито-желтой краской, тянутся трубы и электрические кабели. Дыхания уже не хватает, но надо опять бежать. Тоннель резко поворачивает в сторону буквой «Г». Здесь совсем темно. В ушах стоит гул электрощитов. При необходимости можно будет обесточить весь штаб. Дать очередь по щиту… Одинокая тусклая лампочка под жестяным абажуром с трудом освещает тяжелую металлическую дверь с винтовым запором. На ручке висит аляповатая табличка, сделанная из куска картона: «Осторожно! Радиация!»

Не там ли хранится ракетная боеголовка, которую выгрузили из фургона?.. Нет, вряд ли. Пронести ее по узкому тоннелю невозможно. Разве что на руках?

Я прижался ухом к двери и прислушался. Мерный гул. И ритмичные звуки, словно работает ржавый метроном: вжик-вжик, вжик-вжик. Радиация…

Тоннель закончился глухой торцевой стеной. Я побежал назад. Трубы и кабели, казалось, шевелятся, словно жирные змеи. Мрачное место. Быстрее наверх, на второй этаж, где обязательно должен быть кабинет командира части. Лестница. Первый пролет. Второй… Невнятно бормоча под нос, сверху спускался бородач в спортивном костюме. Говорить уже ничего не надо. Слова – опасны, ибо бессмысленны и отнимают время. Коротким толчком я послал приклад в черную бороду. Прекрасная мишень! Незнакомец издал звук, будто кашлянул, и, словно бревно, упал на спину. Затылок глухо ударился о ступеньку. Я перешагнул через него и нырнул в коридор… Как бешено колотится сердце! Но, кроме его ударов, я слышал все те же отрывистые голоса, звон, стук, шелест… Двое бородатых, громко выкрикивая непонятные слова, выносили через узкую дверь большой копировальный аппарат, но тот застрял в дверной коробке. Они были так раздосадованы, что не заметили меня. Ругань эхом полетела по коридору. Я разобрал лишь одно слово – «козел»… Согнувшись в три погибели, я проскочил незамеченным у самых ног «козла»… Бегом! Цель близка! Не останавливаться, не оборачиваться! Таранить танком любые преграды, если они вдруг встанут передо мной… Эх, Федор, Федор! Ты – олицетворение беспомощности и нерешительности наших спецслужб! Пока ты выверял каждый свой шаг и прогонял меня из-под своих ног, воинскую часть захватила банда бородатых! Она уже разграбила штаб, а ты до сих пор надуваешь щеки от осознания своего величия и нагоняешь туману, дабы окутать себя завесой таинственности и загадочности.

Я едва не пробежал мимо обшитой ледерином двери с табличкой «Приемная». Толкнул ее ногой и ввалился внутрь. Узкий «предбанник». Пустой стол с разбитым стеклом, вываленные на пол книги, под подоконником чернеет груда земли, перемешанной с битыми цветочными горшками… Отсюда уже вынесли все, что могли. Да уж, «приемная»… Я вдруг вспомнил генерала. Тоже мямлик! Все же не зря его арестовали. «Стрельцов – блестящий офицер, мой боевой друг!» Где этот боевой друг? Да о Стрельцове здесь никто слыхом не слыхивал! Бородатые, судя по всему, уже давно чувствуют себя здесь хозяевами и подчиняются только человеку из «Лендкрузера»! Они сшибают самолеты, тренируются в стрельбе, и страна об этом не знает!

Вывод был просто убийственным, и мне опять пришлось представить себя героем кино, чтобы устоять на ногах и не утратить силу духа. Все будет хорошо, все будет хорошо. Близится финал, хеппи-энд. А сейчас кульминация, и зрители должны визжать от страха, ожидая моей встречи с Главным Злодеем. А я красивый, сильный и слегка выпачкан в крови, и пули меня не берут, и женщины любят, и вообще, я само совершенство…

Я рванул дверь на себя и, выставив вперед ствол «калаша», ворвался в кабинет командира. Горел свет, пахло табаком. Моя бульдозерная энергия и агрессия уперлись в кожаное кресло за широким, как стадион, столом, где, по моему разумению, должен был восседать главный источник зла, этакий Змей Горыныч. Но кресло оказалось пустым, а около окна, закрытого жалюзи, прыгал на одной ноге бородатый человечек ростом мне по грудь. Он пытался надеть спортивные брюки, но его нога застряла в подкладке, и получился конфуз. Человечек пялился на меня злобными мышиными глазками и сучил короткими ножками, едва ли не до колен прикрытыми трусами.

– Ты что здесь делаешь, скот? – спросил он.