Крымская война

К началу августа Непир получил подкрепление в виде 10 000 французских солдат и моряков под командой генерала Барагэ д'Илье. В Булони и Кале их посадили на британские транспортные суда, и после долгого тяжелого пути люди были в состоянии крайнего недовольства. По сути, прибывший отряд находился на грани мятежа. Главной причиной этого недовольства был рацион, принятый еще на английских галерах. У французов британская еда вызывала отвращение. Один из их старших офицеров докладывал: «Солдаты взяли в привычку жаловаться не переставая: шоколад то слишком крепкий, то слишком слабый[103], суп пересолен, чай безвкусен… Я решил всех жалобщиков посадить на воду и сухари — это был единственный способ их образумить». Типично французский способ добиться желаемого — через желудок. Но способ подействовал, и дисциплина была восстановлена.

С прибытием этих свежих сил, а затем и тысячи английских военных инженеров и морских пехотинцев Непир почувствовал себя достаточно сильным, чтобы приступить к активным военным действиям против России, а поскольку Кронштадт и Свеаборг казались неприступными, он выбрал своей целью Бомарзунд. Проведенная без должной подготовки, атака капитана Холла не принесла защитникам заметного ущерба; теперь, решил адмирал, все будет иначе.

План был прост: расположить корабли таким образом, чтобы лишить русских возможности подтянуть подкрепления, затем высадить к северу и югу от крепости артиллерию и морских пехотинцев и осадить Бомарзунд, поддержав высаженные войска огнем корабельных пушек. Все прошло согласно плану. Британские инженеры обеспечили действие французского десанта. Высадка состоялась 8 августа, осада началась через пять дней. Артиллерийский обстрел крепости союзники вели одновременно с суши и моря, при этом использовались и французские наземные шестнадцатифунтовые орудия, для установки которых на позиции потребовалось 150 человек. Продолжительный обстрел возымел действие, и на третий день осады комендант крепости[104] приказал вывесить белый флаг. После взятия Бомарзунда не обошлось без мародерства. Кроме того, союзники взорвали церковь, предварительно сняв с нее часы и отправив их в Лондон. Чтобы разрушить гранитные стены крепости, возле них разжигали сильнейший огонь, а потом раскаленные камни поливали водой, в результате чего они трескались и распадались на куски. В плен попали 2225 русских офицеров и солдат, в том числе комендант Бомарзунда, и все они были перевезены в лагеря для интернированных в Англии и Франции.

Непир радовался успеху, британская публика восторженно аплодировала: Аландские острова были захвачены союзниками, которые наконец одержали первую крупную победу. Все были уверены, что война близится к концу.

По традиции того времени британский балтийский флот сопровождали частные яхты с богатыми любопытствующими наблюдателями. Днем эти «военные туристы» могли видеть, слышать и обонять сражение с безопасного расстояния. По вечерам в роскошных каютах и салонах они пили шампанское и вкушали изысканные блюда, приготовленные их поварами. (Не добившись от правительства официальной оценки такого поведения, Непир в знак протеста отказался от одного из высших орденов империи — ордена Бани.) Однако одно дело — издали наблюдать за боем, но совсем другое — находиться на месте сражения после его завершения. После падения Бомарзунда большинство этой публики высадилось на берег, чтобы осмотреть поле битвы. Увиденное потрясло и ужаснуло их. Преподобный Р. Хьюз из колледжа Магдалины Кембриджского университета был среди этих любознательных господ. В своем дневнике он написал, как сильно подействовал на него вид «холодных и безгласных мертвецов»:

Я испытал страшное потрясение от этого неожиданного зрелища. Белые холщовые покровы застывших тел колыхались на ветру, словно движимые дыханием тех, кто уже не мог дышать. Что знали эти люди о «турецкой проблеме»? Но они сражались, они корчились в предсмертной агонии, а теперь их отцы и братья, матери и возлюбленные проливают по ним слезы — и все из-за Дунайских княжеств.

В начале сентября Непир и Парсеваль-Дешен получили приказ вывести флот из Балтийского моря и вернуться домой, самостоятельно выбрав для этого время. На совещании объединенного командования было единодушно решено, что близость зимы препятствует дальнейшим активным боевым операциям, а потому в этом году предпринять что-нибудь против Свеаборга без большого риска не представляется возможным. Надо было возвращаться, что французы и сделали без промедления.