Крымская война

Нужно сказать, что хотя безответственный, лишенный дипломатического чутья Меншиков, подобно своему повелителю, совсем не понимал, в какое опасное положение попала Россия ввиду явной вражды к ней двух морских западных держав, и преувеличивал русские шансы на дипломатическую победу, уверив себя, что Англия и Франция не выступят, и хотя он поэтому делал одну грубую ошибку за другой, но были моменты, когда, казалось, в самом деле решительно открывался путь к миру. И вот тут-то всегда вмешивался очень оперативно Стрэтфорд. Зная, что его патрон лорд Пальмерстон еще не сломил сопротивления кое-кого из членов кабинета, не желавших ускоренного приближения войны, Стрэтфорд-Рэдклиф пускал в ход буквально все, вплоть до преднамеренного преступного искажения документов, исходивших от России.

Ко всему сказанному прибавлю только один необычайно характерный штрих из документа, который был еще мною не найден, когда я писал впервые о посольстве Меншикова и о роли Стрэтфорда-Рэдклифа в развязывании войны.

Готовясь к занятию Дунайских княжеств, едва лишь прибыв в Одессу из Константинополя, Меншиков получил сведения, что Стрэтфорд-Рэдклиф советовал туркам не оказывать русским вооруженного сопротивления, так как все равно Европа вступится за Турцию и турецкое дело будет выиграно: «…в сем предвидении лордом Рэдклифом им(туркам. — Е.Т.) сказано: останьтесь в оборонительном положении, усильте его, но не нарушайте, не подавая никакого случая к столкновению оружием; будьте терпеливы. Европа вступится, и выигрыш останется на нашей стороне» [154].

Другими словами: если бы еще у султана Абдул-Меджида или у Решид-паши могли быть какие-либо колебания и опасения, то Стрэтфорд-Рэдклиф снимал всякие заботы с сердца своих турецких друзей. Отныне они смело могли не обращать никакого внимания на русские требования и не бояться главной угрозы — занятия Дунайских княжеств. Всемогущий английский покровитель ручался, что «Европа вступится» и что турецкое конечное торжество обеспечено. А туркам даже и воевать не придется! Беспокоиться нечего…

Таким образом, если первый шаг к войне был сделан Николаем, начавшим с Англией 9 января 1853 г. переговоры о разделе Турции, то второй крупный шаг к войне был сделан при переговорах Решид-паши с царским посланцем Меншиковым, при самом деятельном соучастии и подстрекательстве британского посла Стрэтфорда-Рэдклифа, всецело забравшего в свои руки султана и Решида. В этом не имеет никакого основания усомниться ни один добросовестный историк, считающийся с бесспорными документами. Однако Темперлей не только не желает это признать, но все время как бы демонстративно стремится доказать, будто верит в благородные усилия поджигателя войны Стрэтфорда «спасти» мир. Историк Темперлей до такой степени надеется на то, что его умолчания и искажения скроют от читателя истинную роль Стрэтфорда, что имеет наивность (или цинизм) приводить слова Стрэтфорда, этого богобоязненного провокатора кровопролития, из письма к жене его от 23 января 1853 г., писанного Стрэтфордом, следовательно, через две с половиной недели после входа соединенных эскадр западных держав в Черное море: «Я благодарю бога, что мне выпало на долю передать последнее мирное предложение такого содержания, чтобы оно удовлетворяло и наше правительство и было бы приемлемо для Европы». Набожный Стрэтфорд, сделав все решительно от него зависящее, чтобы ускорить военный взрыв, благодарит своего создателя за то, что так хорошо ему удалось поработать на пользу… мира. И кембриджский профессор Темперлей, не уступающий в благочестии и любви к правде своему герою, пресерьезно заключает этой молитвенной концовкой свое повествование о благородстве и миролюбии английских министров и послов, обнаруженных ими (всеми без исключения) в роковой год, когда предрешалось долгое кровопролитие…