Крымская война. Соотечественники

Эссен стоял на своем любимом месте — на малом мостике, над правым колесом «Владимира». Под ногами глухо ухало и поскрипывало, широкие плицы размеренно колотились о воду, сообщая кораблю движение вперед. Нахальные чайки вились за кормой; волны катили от самого горизонта, яркое, по-курортному легкомысленное небо раскинуло свой шатер над изумрудной гладью моря, испятнанного то тут, то там крошечными мазками белил — паруса итальянских купеческих шхун, алжирских фелюг, лодок сицилийских рыбаков. Справа, в летнем мареве едва угадывался изломанный контур Сицилии. Акварельный пейзаж слегка портил густой шлейф дыма — французов шли в трех милях к зюйду, немного отставая, и головной "Наполеон" ясно рисовался на фоне далекого берега.

Может, сгонять вестового за полотняным раскладным креслом? Развалиться, закинуть ноги на нижнюю нитку леера, потребовать запотевший графин с лимонадом, и со вкусом, не торопясь, вспоминать все перипетии этого похода…

* * *

На подходах к Архипелагу пришлось разделиться: французы ползли на вест, кляня безветрие и жару, а русский отряд, состоящий сплошь из паровых скороходов, оторвался и ушел к норду, в Киклады. Там и состоялась встреча с флотилией дяди Спиро: семь парусных шхун и винтовой бриг, уже полгода, свирепствующие на турецких торговых маршрутах. Двое суток русские корабли простояли возле крошечного островка, пиратской базы старика Капитанаки. Сколько было выпито сладкого критского вина, крепкой водки-узо, сколько съедено жареного на углях мяса и пресного овечьим сыра, сколько перецеловано чернооких, податливых гречанок…

Флагман каперской флотилии пришвартовался к борту «Владимира» и матросы споро перекидали на него два десятка легких медных карронад, обитые свинцовыми листами бочонки с порохом, ядра, гранаты, штуцера, связки абордажных тесаков — трофеи альминской победы. Суденышко осело в воду почти по привальный брус; Дядя Спиро улыбался, гладил заскорузлыми пальцами сталь и бронзу, и повторял: «росики аделефио эфхаристо…[16]»

К исходу третьего дня подошли французы. Буксирные пароходы, волокущие набитые войсками транспорта и парусные линкоры, выбивались из сил, едва-едва выжимая пять улов. Часть судов пришлось превратить в угольщики — топливо надо было взять до самого Марселя. Команды, измученные угольными погрузками, с завистью смотрели на проплывающие мимо игрушечные островки с оливковыми рощицами и овечьими стадами на крутых приморских склонах. Но принц Наполеон, чей флаг развивался над «Шарлеманем», был неумолим: «Вперед, вперед! Отдыхать будем во Франции!»

В Адриатике к эскадре пристроился австрийский парусный корвет, и все свободные от вахты сбежались посмотреть. Увы, бесплатный цирк (большинство русских впервые увидели всамделишний австрийский военный корабль.) продолжался недолго. На «Шарлемане» взвились цепочки разноцветных флажков; сигнальцы «Вобана», на котором держал флаг Истомин», отрепетовали команду, и «Заветный», выкатившись из строя, понесся навстречу калоше императора Франца-Иосифа. Австрияки оказались понятливы: корвет сделал поворот оверштаг, раскинул лиселя и растаял в туманной дымке Адриатического моря.

III

Из дневника Ф. Красницкого

Библиотечка журнала «Русский инвалид»,

С-П-бург, 1879\24 гг.

«…разговоры о британской эскадре, подстерегающей наш караван, не утихают уже неделю. В кают-компании только об этом и спорят; «Мальта» да «англичане» — несется и со шканцев и с полубака, от бочки с водой, возле которой разрешено курить. На военном совете, собранном на «Наполеоне», флагмане французской эскадры, большинство командиров кораблей высказались за то, чтобы обогнуть британскую твердыню с зюйда, а потом подняться вдоль берегов Туниса, оставив по правому борту островок Пантеллерия. Но Истомин и и соглашавшийся с каждым его словом принц Наполеон, и слушать об этом не пожелали.

Британские корветы-разведчики то и дело появляются с вестовой стороны горизонта. Всякий раз, когда мелькает вдали крошечный лоскут паруса, по фалам «Вобана» (флагман вице-адмирала Истомина), взбегают цепочки сигнальных флажков, и какой-нибудь из миноносцев боевого охранения, раскручивая до предела машины, кидается наперехват незваных гостей. Уже три разведчика разбиты их метким пушечным огнем; другие, более везучие, едва увидав в отдалении стелющийся за низким силуэтом дым, поспешно отворачивают прочь.

Ни у кого нет больше сомнений, что недоброе око Королевского флота внимательно следит за нами. Выловленные из воды офицеры шлюпа «Стромболи» рассказывают, что к Мальте стянуто все, что англичане сумели собрать на Средиземноморье. Гавань забита военными кораблями — линкорами, фрегатами, корветами. Правда, паровых среди них немного, но вот-вот из метрополии должна прийти эскадра адмирала Нейпира, направленная, сюда, на Средиземное море вместо напичканного минами и русскими канонерками Финского залива