Крымская война. Соотечественники

— Сталин? — нахмурился высокий человек, весь затянутый в хромовую кожу. На боку у него болталась деревянная коробка с маузером. — Какой он вождь, коли товарищ Троцкий его позицию принципиально критикует? Или ты с линией ЦК несогласный?

— Да я шо, я нишо. Это ж беляк говорил, а они все гады…

Комэск, не глядя, ткнул локтем, боец поперхнулся. Хромовый сверлил его взглядом, пока боец бочком не убрался за спины соседей.

— Товарищ Сталин, значит… — повторил Фрунзе. — Ладно, можете быть свободны. Начсвязи, что у вас?

— Второй день молчок, товарищ Фрунзе. Провод на Джанкой перерезан.

— Эка невидаль — провод! Посылали телефонистов?

— Так точно, сразу! Очень основательная сволочь поработала: не в одном месте перебили, а сразу в десятке. И ладно бы просто перебили, а то целые куски сперли!

— Сперли, говорите? — удивился Фрунзе. — Так может, это не беляки, а местные татары озорничают? Телефонный провод в хозяйстве штука полезная…

— Мы тоже так подумали, товарищ комюж. Но потом телефонисты наскочили на мину — специально стояла, чтобы пришли чинить и зацепили!

— Вот как? — насторожился Фрунзе. — Мина? Много народу побило?

— То-то ж и оно, что нет! Странная какая-то мина: не взрывается, а фейерверки пускает! И так свистит, что телефонисты чуть не оглохли! Они до того перепугались, отказываются к проводу близко подходить!

- К стенке шкурников и трусов! — вскинулся человек в коже. — Раз приказано, не имеют полного права не исполнять! А кто отказался — тот есть враг и предатель!

Начсвязи покосился на говорившего. Евдокимов, зам. начальника Особого отдела Южного фронта. Участник октябрьских боев в Москве, большая шишка в столичной чрезвычайке, особо отличился при разгроме московского штаба Добровольческой армии. По слухам, сам ставил к стенке кадета Щепкина, генерала Соколова и других, арестованных по этому делу. Такому человека шлепнуть — плюнуть и растереть.

— Расстрелять недолго, товарищ. А где я потом телефонистов найду? Связь тянуть — это тебе не маузером размахивать!

Лицо чекиста пошло багровыми пятнами. Фрунзе, видя, что дело идет к перепалке, постучал по столу костяшками пальцев:

— Товарищ Евдокимов прав: дисциплина нужна! Теперь не восемнадцатый год, не вольница на бронепоездах! Если есть приказ — изволь исполнять. Не получается — прояви инициативу, найди выход! Вот вы что предпринимаете насчет этих мин?

Начсвязи почесал над ухом, отчего фуражка с облупленной звездочкой съехала на бок.

— Есть у меня один, из телеграфной роты. Он что удумал: закидывает кошку на веревке, цепляет провод и дергает. Ежели мина есть, она взрывается. Штук пять уже сняли!

— Что ж, толково. Но все равно, медленно работаете! Связь нужна! Что у нас с радио?

— Со вчерашнего дня в эфире сплошной треск. Мы и так, и эдак — глухо. Словно нарочно!

— А может и правда, нарочно? Еще в Японскую войну моряки забивали искрой передачи вражеских станций.

— Может и так, товарищ комюж. Но я-то что могу? Радиотелеграфная станция у нас слабая, еле добивает до Джанкоя. Придется ждать, пока провод починят.

Фрунзе наклонился к адъютанту, сказал что-то вполголоса. Тот кивнул, сделал пометку в карманной книжечке.

— Через два часа жду доклада о восстановлении связи. Хоть с депешей верхом скачите, а связь чтоб была!

Начсвязи кивнул.

— Теперь вы, Александр Лукич. Как дела у Каретника?

Борчанинов, член РВС Второй Конной, торопливо встал с табурета:

— Части революционных повстанцев Украины под командованием Каретника движутся на юг, вдоль побережья. На Альме наткнулись на пехотный заслон, вступили в бой.

— Результаты?

— Пока неясно, товарищ комюж. Связи по проводу нет, депеша доставлена на аэроплане.

Фрунзе повернулся к адъютанту:

— Срочно пишите приказ товарищу Павлову[3] 6 пусть поднимает пять… нет, семь аэропланов с бомбами и пулеметами. Помните, в начале девятнадцатого товарищ Ленин распорядился создать особую авиагруппу для действий против Мамонтова и Шкуро? Очень тогда удачно сработали авиаторы. Вот пусть и помогут Каретнику, нельзя допускать заминки в продвижении на Севастополь! И отметьте: срочно произвести воздушную разведку, сведения немедленно ко мне!

Чекист яростно замотал головой.

— Как можно доверять махновцам, товарищ комюж? Чтобы всякие банды брали Севастополь? Да они только грабить горазды! Подумаешь, заслон — юнкерье, гимназисты! А эти «ерои» уже полсуток возятся! Враги они, товарищ комюж, все до единого враги, хуже Петлюры!

— Ну-ну, товарищ Евдокимов, не надо рубить сплеча. Одессу махновцы взяли, при Ишуне крепко помогли…

— Потому и помогли, что мы их снабдили огнеприпасами, провианта подкинули! От своих оторвали — и ради кого? Забыли, что они в июле у нас в тылах учинили?

— Когда придет время, с махновцами мы разберемся. — отрезал Фрунзе. — А пока пусть наступают. Севастополь надо брать, Москва требует, сам товарищ Ленин!

Евдокимов нехотя кивнул.

— В конце концов, — примирительно сказал командующий, — чем больше их покрошат, тем нам потом меньше хлопот. Верно, товарищи? Будем считать, что врангелевцы делают нашу работу.

II

Над рекой Альма.