Крымская война. Соотечественники

– Тогда и говорить не о чем. Вы мечтали об объединении усилий, не так ли? А что за объединение, если одна из сторон против? Нет, Сергей Борисович, если бы вы испортили это устройство, вместо объединения мы получили бы лишь взаимные обиды и недоверие.

Громко запищал зуммер. Рогачев выругался и, скривившись от боли в простреленном плече, заковылял к пульту, с раздражением оттолкнув кинувшихся на помощь медика и Адашева.

– Семнадцать минут до выхода на режим. Решайте. Я – за.

Кременецкий откашлялся.

– Ваше Высочество, вы меня убедили.

– Меня тут никто не спрашивает, – шепнул Андрей, придвинувшись поближе к Велесову. – Но я тоже согласен. И учти, Валентина ты теперь по гроб жизни должен поить натуральным «Шустовским».

– Так его еще нет, – тоже шепотом отозвался Велесов. – Шустов купит коньячный завод в девяносто девятом, а торговая марка появится еще через год, после Всемирной выставки в Париже.

– Я с вас смеюсь, как говорила тетя Песя с Молдаванки. Ты попаданец, или где? Вот и ускорь это дело. Что-что, а хороший коньяк в любом веке пригодится!

Эпилог

Балтика, Кронштадт

Очередной линкор ударил бортовым залпом. Облако дыма затянуло трехдечную махину целиком, над белой ватной пеленой виднелись только мачты. Реи с правильными интервалами усеяны матросами в одинаковых белых робах; они неслышно орут, размахивают бескозырками, и над головами, в вышине трепещут гирлянды флагов расцвечивания.

В ответ с полубака «Невки» солидно бабахнули салютационные карронады. Канониры тут же принялись шуровать прибойниками, утрамбовывая новые картузы. «Синоп» уже откатывался назад. Еще немного, и пароход, на котором правители Российской империи и Российской Федерации принимали парад Балтийского флота, поравняется с очередной многопушечной махиной.

Залп. И снова небо обрушивается над Кронштадтом.

– Вы знаете, а я ведь вырос в Санкт-Петербурге, – сказал президент, когда орудийный раскат растаял вдалеке. – И мальчишкой бывал на экскурсиях в Военно-морском музее. Там стоят модели таких вот кораблей. И как жалел, что никогда не увижу их своими глазами, а не на музейных полках!

– Поистине, чудесам господним несть числа, – улыбнулся император. – Но вам, Ваше Превосходительство, грех жаловаться, ваши корабли неизмеримо мощнее этих. Я не забыл, как мы с вами принимали парад вашего Балтийского флота – вот здесь, на этом самом месте.

– Только спустя сто шестьдесят лет?

– Разумеется.

Долгая пуза, прерываемая ревом корабельных орудий.

– Разве дело в лошадиных силах или классе ракет? Настоящая сила и флота и страны – в людях.

Новый залп. Эхо звонким шариком отскакивает от куртин батареи «Меньшиков» и укатывается на юг, к Ораниенбауму.

– «Константин», – пояснил император. – Паровой военный корабль. К сожалению, у нас их слишком мало, чтобы дать достойный отпор англичанам.

– Не страшно, – улыбнулся президент. – Во-первых, это скоро изменится, а во-вторых, нашлись ведь и другие средства?

Над мачтами «Невки» пронеслись три крылатых силуэта. Звено летающих лодок описало над ордером эскадры дугу; из кокпитов то и дело вылетали и тут же рассыпались веерами огоньков разноцветные ракеты.

– Черноморцы. Это они намяли бока британцам.

– Я знаком с их капитаном, – ответил президент. – Достойный офицер и отличный моряк.

– Теперь он контр-адмирал, командует новым родом войск – морской авиацией.

– Надеюсь, скоро вы сами будете строить для нее самолеты.

– С вашей помощью, господин президент, непременно.

– Разрешите, Ваше Величество? Благоволите шинель накинуть, зябко, не дай бог, простынете…

Император принял у адъютанта длинную шинель с пелериной. Октябрьские ветра на Балтике мало похожи на ливадийский зефир: он поплотнее закутался в теплое сукно и надвинул на лоб парадную шляпу-двууголку.

– Да, вы правы, Ваше Превосходительство, главное – это люди. Нам с вами повезло, что у нас такие прекрасные советчики.

– Несомненно. Хотя порой они слишком… инициативны.

– Это не так уж страшно, раз в итоге дело оборачивается к пользе государства. Согласитесь – без них наш союз вряд ли состоялся бы так скоро.

– Два с половиной месяца на соглашение, которое изменит судьбы двух держав? – усмехнулся президент. – Пожалуй, нас с вами трудно обвинить в медлительности.

«Невка», хлопая плицами, шла вдоль бесконечной шеренги, и все новые корабли салютовали флагам, развевающимся на ее гафелях – бело-желто-белому имперскому полотнищу и украшенному двуглавым орлом триколору Верховного Главнокомандующего.

«Эмгейтен»… «Лефорт»… «Фершампенуаз»…

Залп! Залп! Залп!

– Кстати, о людях. Мы, конечно, дадим тому господину политическое убежище. Он может даже уехать на свою родину, уверен, его там с радостью примут. Он даже сможет заново начать политическую карьеру. У наших европейских партнеров… – при этих словах президент чуть заметно приподнял уголки губ, – дефицит ярких, сильных лидеров. Надеюсь, появление на политическом горизонте такой фигуры станет для них приятным сюрпризом.

– Но ведь во Франции, кажется, республика?