Крымский Джокер

- А тебе как, Марин, этот шедевр? Нравится?

Девушка удивлённо посмотрела в его сторону, встала и подошла поближе.

- Не знаю… Но мне кажется моя Анютка бы лучше нарисовала.

- Во-во… - скривился Глеб, вспомнив о своей расточительной и безвкусной жене. – Ладно,

сестричка. Мне надо с парнем твоим встретится, - он перехватил встревоженный взгляд

Марины. – Да не беспокойся ты! Мы теперь с ним будем в одной команде играть. Но одно

тебе скажу – замуж тебе, скорее всего, прямо завтра придётся выйти, – он посмотрел в

удивлённое лицо, не ожидавшей такой прыти, девушки, и продолжил думать вслух: -

Крайний срок – в понедельник. Я сейчас переговорю с нашими юристами, и порешаю. А

теперь дуй наверх – спать! Поди, всю ночь в поезде голову ломала, как старшего брата во-

круг пальца обвести? У-у-х, гривастая!

Он с удовольствием потрепал маринкины густые волосы, и направился к выходу.

Марина после его ухода подошла к окну и подождала, пока машина Глеба не скроется за

пригорком. Потом она проворно бросилась к телефону и стала набирать номер Виктора.

Прождав пять минут вызова, она повторила попытку. Но опять шли длинные гудки - ни-

кто не брал трубку.

«Ничего – может, спит где-нибудь мой студент… Витька – соня! Ладненько - потом ещё

позвоню…» - решила она. Затем, прихватив с собой весёлого ёжика и чёрную книжку,

она поднялась наверх. Устроившись поудобнее на огромной кровати в одной из двух

спальных комнат, Маринка укрылась тяжёлым мохнатым покрывалом и открыла книжку.

Слипающимися глазами она успела прочитать всего несколько строк и быстро уснула, так

и не поняв до конца смысл прочитанного:

“…- Теперь так много фальшивых денег, - спокойно пояснил Иуда.

- Это деньги, пожертвованные благочестивыми людьми на храм, - сказал первосвящен-

ник Анна, быстро оглянувшись.

- Но разве благочестивые люди умеют отличить фальшивое от настоящего? Это уме-

ют только мошенники…”

…Примерно в это же самое время, всего в сотне километров от спящей Маринки, на ста-

ром кладбище села Ореховка возле небольшого холмика с покосившейся оградой стояли

двое мужчин.

Один из них налил в стопку немного водки и плеснул на могилу. Затем резко опрокинув

оставшееся содержимое в рот, тихо сказал:

- Спи спокойно, тётя Оля. Я помню о тебе. И, хотя я очень редко говорил это - я люблю

тебя…

Он грустно посмотрел на потускневшую от времени фотографию и обернулся к своему

спутнику:

- Памятник закажи поскромнее, - не ровен час украдут.… Но чтобы обязательно с оград-

кой и лавочкой, помнишь?

219

Светловолосый мужчина ещё с минуту постоял в молчании, и решительно запахнул

пальто:

- Ну что, Толстый – двинули?

* * *

…Утро выдалось солнечным, и Карытин проснулся раньше будильника, который забот-

ливая Алена поставила у него в изголовье. Настроение у него было прекрасное. Принимая

душ, он весело напевал: «Отдохни мой ствол и финка – я устроил выходной!»

Выскочив из ванной, он растёрся свежим полотенцем и стал причёсывать свои непокор-

ные, быстро отрастающие вихры жёсткой щёткой. Присмотревшись к отражению в зерка-

ле, Витька заметил, что у него опять стала отрастать бородка.

«Завтра побреюсь… В Стамбуле…» - безмятежно подумал он. Потом взял с тумбочки

свой мобильный телефон и просмотрел меню. Оказывается, ему вчера кто-то два раза зво-

нил. Он глянул время приёма звонка и чертыхнулся. Вчера, когда они с Володей ездили на

кладбище, Витька забыл на столе свой телефон, и теперь узнать о странном звонке было

сложно.

Номер был незнакомый, с севастопольским кодом, и Виктор на секунду задумался. По-

том, в который раз за последние два дня, набрал Маринкин номер, но ответом ему как

всегда были только длинные гудки. Послушав с минуту безнадёжное пиканье, он махнул

рукой и пошёл будить Толстого.

Через полчаса оба приятеля забрались в такси с пожилым обстоятельным водителем в

толстых профессорских очках. Весь его вид не располагал к торгу, и пришлось согласить-

ся на названную слегка завышенную цену.

- Плачу я, – твёрдо сказал Володя.

Витька с озорным огоньком в своих синих глазах глянул на друга и вежливо промолчал.

Ему было как-то особенно легко в это свежее утро, и он во все глаза смотрел в окошко ав-

томобиля на притихшее величаво-спокойное море, над которым поднимался огромный

солнечный диск. Карытину было по душе, как начинался этот последний день на родной

земле. И он старался не пропустить ни одного мгновения, чтобы навсегда запомнить это

синее высокое крымское небо с едва заметными где-то на горизонте облаками; эту евпато-

рийскую пустую трассу весело бегущую вдоль широкой морской глади, и, конечно же,

само тёмно-бирюзовое море с маленькими пенными барашками у самой кромки.

Володя был не так восхищён пейзажем, открывавшимся перед ними. Он не выспался, и

теперь, прикрыв глаза, пытался наверстать упущенное. Когда до Симферополя осталось