Крымский Джокер

ным мужчиной, смуглым и бородатым. Огромный орлиный нос украшал его немного

удлинённое лицо. Наружность его полностью соответствовала расхожему образу арабско-

го террориста. Но по жизни, как это часто бывает, он был стопроцентным евреем. Широ-

кополая панама с круглыми полями ловко сидела на его косматой голове. Руки и лицо от-

ливали красным аризонским загаром. Он уверенно держал руль и пел с особенным удо-

вольствием человека, поющего редко, но в кайф.

Второй, сидящий рядом, был помельче. Немного подпухшая от пива нагловатая физионо-

мия, украшенная короткой светлой стрижкой, была тоже красная от загара. Яркая пёстрая

рубаха и огромные мотоциклетные очки, не скрывавшие озорной блеск ярко-синих глаз,

должны были всем встречным напоминать, что перед ними всего лишь мирный турист.

Однако своими замашками и жаргоном светловолосый крепыш невольно наводил на

мысль об интеллигентном уголовнике средней руки, выпущенным под залог недальновид-

ным судьёй.

Он первым прекратил дикий рёв, и как дирижёр сделал финальный жест руками:

- Всё! Достал, бля! Слышь, Димон - хорош орать! Скажи лучше, сколько нам ещё шпи-

лить до Вегаса?

Мужчина, похожий на злого террориста, не сбавляя скорости, посмотрел на электронный

навигатор.

- Около ста миль ещё. Так что сиди тихо и не воняй, – отрезал он и снова врубил магнито-

фон на полную мощность.

- Я жрать уже хочу, – заныл пассажир, разглядывая в мареве далёкий поезд с надписью

«Фиеста», серой гусеницей ползущий по раскалённой пустыне, – и пивка с утра не трес-

нул…

- Ты только жрёшь и срёшь. Больше ни хера не делаешь. Где я тебе посреди пустыни пиво

найду? Сиди тихо, Корыто. Вот допрём до Вегаса, там буфеты шаровые в казино наверня-

ка имеются – там и отожрёшься!

- Так я же, вроде, как в гостях. Хули мне ещё делать? Только жрать и срать и остаётся… –

пассажир недовольно заёрзал на кожаном сидении. - И жопа уже вся мокрая…

- Вокруг смотри, запоминай всё – внукам расскажешь! А жопа у тебя мокнет оттого, что

ты её плохо вытираешь… - и мнимый арабский террорист смачно рассмеялся сочным гу-

стым басом.

30

Пейзаж вокруг был классическим голливудским. Жара и марево окутывали бескрайнюю

аризонскую пустыню. Кактусы разных размеров и форм, словно сказочные часовые, взяли

в почётный караул раскалённую автостраду, убегающую под колёса широкой серой змеёй

с яркой жёлтой разметкой посередине. Дорога была довольно пустынна. Изредка навстре-

чу двум странноватым путешественникам попадались огромные автотрейлеры, раскра-

шенные в яркие рекламные цвета. Вымытые и надраенные до невозможности, они слепи-

ли глаза своими никелированными цистернами и огромными зеркалами.

Витька Карытин всё же слегка прикрутил громкость. Повертев вокруг головой, он доло-

жил:

- Слышь, Димыч… А я думал, брешут в американских фильмах. Что в пустыне машин

нет. А тут и вправду, практически, пустотища.

- А хуль им тут делать? – отозвался Дима. – На то она и пустыня…

Корыто с хрустом потянулся и попросил:

- Я покемарю, чел. Будь друганом – не врубай музыку громко! И крышу подними – ветер

достал уже!

Устроившись поудобнее, он сомкнул глаза. Розов, нажав кнопку, поднял откидную кры-

шу и в машине сразу стало темно. Убаюкиваемый тихим шорохом шин, Витька сладко и

лениво думал:

«Офонареть можно – мы с Димасом прём в Лас-Вегас! По пустыне. Но странно – не

вставляет как-то… Не то, чтобы не верится – просто всё как-будто так и должно быть…

Привык я уже к жизни, что ли…»

И он стал вспоминать, как они впервые встретились с Димой Розовым. Но первая встреча

как-то стёрлась из памяти. Карытин помнил, что он учился на третьем курсе физического

факультета, когда Дмитрий поступил на первый. Они частенько выпивали, а иногда даже

и покуривали травку. Но по-настоящему их сблизило лишь одно приключение.

А было это… Это было… Ровно пятнадцать лет назад…

Он погрузился в воспоминания…

…Четвёртый час ночи.

Эге…Это кто там крадётся в ночи? Не воришка ли это, позарившийся на скудное сту-

денческое имущество?.. А может запоздалый любовник ползёт на подмывку в умываль-

ник? Или же одуревший от теорем студиоз решил таки сигануть с пятого этажа, чтоб

не плестись поутру на экзамен?…

Неа. Это Он, старый Призрак студенческого общежития, зевая, обходит свои владения.

Стараясь не ступать ногами в смачные харчки, осторожно он шествует с этажа на

этаж.

Чего только не перевидел он за долгие годы своих ночных обходов! Ничем не смутить его