Крымский Джокер

Дедушка Гриб внимательно и немного грустно смотрел на притихшую Лидию Петровну, и, дивясь в душе такому настрою своей старой подельницы, снова уставился в зеркало. Он никогда не видел Железную Леди в таком кислом настроении. Всегда она действовала быстро и чётко. И с неизменным положительным результатом. А у него так вообще по жизни никогда и не было никаких предчувствий.

Ловкий деревенский паренёк, с годами выбившийся в столичные авторитеты, всегда опирался на свою смекалку и быструю сообразительность. Избегал лишней крови и конфликтов в своей среде. К подчинённым своим бойцам, с годами, стал питать какие-то непонятные смешанные чувства, похожие на отцовские. Без особых соплей, конечно. А после рождения сына так полюбил свою сожительницу Веру, что почти перестал посещать, обязательные в его кругу, бани и сауны, наполненные голыми весёлыми девками. Не любил он и шумных ресторанных посиделок братвы, с неизменными пьяными разборами. За такие, не совсем обычные в криминальной среде, привычки, к его законной кликухе «Гриб», как-то незаметно приклеилась приставка «Дед». Но уважения от этого Ломакин не потерял — пожалуй, даже прибавил.

Но как ни крути — не было в нём той воровской звериной жестокости, которая могла бы открыть ему путь к серьёзной власти на различных уровнях. Да он никогда и не хотел этой власти, заняв в преступном мире свою нишу ловкого кидалы, не боящегося конкурентов и умевшего с мясом выдрать свой кусок из пасти противника.

Был у него и свой кодекс чести — в подконтрольных лично ему заведениях всегда шла честная игра. А если дела вдруг доходили до наездов чужаков на его территории, то мгновенно в нём просыпались гены его отца — крепкого зажиточного крестьянина, который в двадцать пятом после экспроприации десяти мешков пшеницы, кровью из разбитого беззубого рта харкнул в лицо начальника продотряда, за что и был расстрелян на месте. И когда это случалось, Дед Гриб беспощадно уничтожал всех, кто пытался оттяпать кусочек его каравая.

Сейчас ему было жаль Цыгана, и он очень хотел наказать убийцу. Но гораздо больше хотелось изловить этого ловкого малого, которому на халяву достались такие фантастические бабки. Гриб твёрдо решил не убивать его. К чему лишний грех? Просто забрать всё до последнего цента. Ободрать как липку. Поэтому сейчас про себя он подумал: «Действительно что-то наша Леди лишку накрутила… Ну, ничего — возьмём фраерка — сразу попустят её смурные думки!»

Ломакин чуть повернул водительское зеркало для более полного обзора и сказал, ждущей ответа Афанасьевой:

— Поздно уже голову ломать — чифирок, как говорится, заварен и настоялся! Давай-ка теперь прихода ждать. Козыри, ты ведь знаешь — они самых терпеливых любят. А пока время терпит — погодь, я сейчас…

Он, кряхтя и охая, выбрался из машины и направился к синему таксофону, висевшему около входа в здание. После короткого разговора, Ломакин вернулся в салон и сообщил:

— Это Цыгана убрали. Однозначно. Менты уже на его девчонку вышли, и только что в морге она его опознала. Теперь её в управление повезли на составление фоторобота убивца. Там уже с обслугой кабака этого работают. Так что теперь у нашего невидимки большие проблемы…

* * *

… Жорка фыркая и растирая себя руками, стоял в душевой под ледяными струями воды.

Напор был просто фантастическим — всё тело покалывало тысячей иголочек и наполняло живительной силой. Намёрзнувшись, он выскочил из ванной комнаты и, растираясь полотенцем, стал энергично подпрыгивать на месте. Потом упал в упор лёжа, сделал сто отжиманий на кулаках. Затем поднял полотенце, и, обмотав его вокруг бёдер, пошёл на кухню делать завтрак.

Два часа назад, сразу после утреннего звонка Бориса, Жорка быстро оделся, закрыл квартиру, и спустился вниз. Несмотря на темноту промозглого осеннего утра, он быстрым спортивным шагом отправился на рынок. Там Клык купил лоток яиц, две булки чёрного хлеба, десяток пакетов с вермишелью, пачку соли, и четыре пачки чёрного чая. Потом он нашёл ларёк, торгующий хозтоварами, и там приобрёл метр деревянного плинтуса, крестовую отвёртку, двадцать небольших шурупов и баллончик чёрной матовой краски. «Это чтобы враги поменьше ездили…» — довольно подумал он, складывая свои покупки в пакет.

Вернувшись в квартиру, Кликунов позволил себе ещё часок поспать.