Крымский Джокер

— Гы… Да ладно тебе — не бздо! Нормально всё. Будет сильно куралесить — мы от него сбежим. Я уже не раз так поступал, когда он меня до печёнок доставал.

Витька укоризненно покачал головой. Потом всё-таки улыбнулся и попросил:

— Слышь, Толстая годзилла! А в каких случаях надо ноги от этого академика делать? Я хочу, на всякий случай, в курсе быть, когда надо дёру давать.

Толстый, припоминая, почесал затылок и стал рассказывать.

— Ну, к примеру, такая история. Как-то попросил Саша меня в Симферополе его встретить с поезда. А я тогда машину, кстати тоже «девятку», всего месяца три как водил. Короче, не очень уверенно себя за рулём чувствовал — просекаешь? Так вот, ладушки, говорю ему по телефону, встречу.

Подваливает, значица, Санчоус с огромным твёрдым чемоданчиком, типа «дипломата», но большим таким. Всё чин чинарём. Я говорю ему, мол, поехали ко мне в Евпатор бухать. Потому как до симферопольского вокзала я ещё нормально доезжаю, а по самому городу пока с опаской перемещаюсь. Навыков вождения ещё твёрдых нет.

А Длинный мне в ответ и говорит:

— Давай ненадолго к одному моему другу заскочим. Мы с ним бутылочку портвейна разопьём — и потом сразу к тебе!

Мне это сразу не понравилось. Вот — ты, к примеру, молодца — в машине не пьёшь, когда рядом такой же неслабо желающий выпить чел за рулём сидит. А некоторым это трудно втолковать. Тем более, что у Саши, слава богу, ни прав ни машины до сих пор нет. Однако деваться особо некуда — Саня корифан всё-таки близкий. Из самой Москвы, опять же, притарахтел. Пришлось мне уважить старичка.

Поехали мы к его другу, который, как оказалось, является главным редактором какой-то модной симферопольской газетёнки. Ну, вычислили-то мы его быстро. А вот бутылочку портвейна эти два шизика решили распить на улице Училищной, на самом верху города — знаешь такую? Стали друг друга убеждать, что, мол, там прекрасный вид на весь город открывается, и прочая культурная муть, которая всегда предшествует у этой интеллигентной публики перед диким нажираловом.

Понятное дело, эти два дурика в очках (кстати, Андрей, который Сашин друг, тоже очки носит) взяли две, с позволения сказать, бутылочки по ноль семьдесят пять. Ну, ладно, думаю — две так две. Я-то уж Длинного знаю — ради распития одной бутылки в такую даль он бы ни за что не поехал. Хоть там внизу Ниагарский водопад будет, а не то, что занюханные красоты Симферополя.

Поехали. Всю дорогу эти пассажиры что-то тёрли о возвышенном и мудрёном. Какие-то ялтинские философские семинары… Что-то о Хайдеггере… Япония… всемирные тезисы, и прочая муть, которая завсегда, опять таки по моим наблюдениям, является необходимой прелюдией у этих умников к серьёзному забуху с мордобоем.

Наконец добрались мы. И ребятишки первую бутылочку портюшика в течение минут четырёх убрали из рассмотрения. Философы, что поделаешь… Второй пузырь пойла продержался чуть подольше, минут так десять, причём ни один из любителей симферопольских пейзажей на них так и не взглянул. Всё верно — на хрен оно им надо, когда на дне стакана с портвейном такие виды!

Потом упросили меня эти гаврики Андрея в редакцию побросить. Заодно посмотреть на его место работы, и уж потом — сразу домой. Железно.

Поехали обратно. Уже по пути в редакцию Шура потихоньку стал задираться. Типа, почему так медленно едем, что за херотень? Уже пару раз в ответ на какие-то серьёзные подачи Андрея, Длинный ответил в своём излюбленном изысканном стиле:

— А вас я попрошу не пиздеть!

Чем вызвал у главного редактора вполне объяснимое неудовольствие. Короче, ещё в машине обстановка стала тревожной. Нет — ну, ты прикинь, Витяй — я-то трезвый! И водить плохо умею к тому же! Но это всё были цветочки.

В здании редакции втроём мы в лифт не влезли. Какой-то лифт одноместный попался. Я пошёл на пятый этаж пешком, а два приятеля, о чём-то увлечённо споря, поехали на лифте. Каково же было моё удивление, когда: во-первых — я почему-то добрался до пятого этажа раньше лифта, а во-вторых, когда этот лифт всё-таки доехал, и двери его открылись, эти два философа валялись там на грязном заплёванном полу с красными от натуги лицами, и пытались друг друга придушить. Очки у обоих Диогенов отсутствовали, рубахи выбились из штанов, а галстук у Андрея выполнял совсем неожиданную функцию петли, которую Шурик ловко намотал на руку, и, практически из-за неё, выигрывал сражение.

Короче, Витяй — не поверишь: их еле разняли испугавшиеся до полусмерти работники редакции. Девушки, в основном. Очки главного редактора оказались растоптанными в пыль.

Шуре повезло больше — его чичи уцелели, только немного треснули. И он тут же с видом победителя водрузил их себе на нос.