Крымский гамбит. Трагедия и слава Черноморского флота

Но вернемся в растаптываемый большевистским сапогом, намаявшийся от пожаров и расстрелов Крым 20-х годов XX века. После сотен тысяч замученных и убиенных (170.000, о которых упоминает публицист С. Куняев — далеко не окончательная цифра) дошла очередь и до местных евреев. Которые ни за что не хотели верить, что их единокровница Залкинд-Землячка так расправляется с людьми. Даже ее прозвище Демон не настораживало. Поэтому на ее призывы они явились, как было указано, к одной из больниц города. Ничего удивительного, ведь среди медперсонала было большое количество евреев. Многие из них в начале XX века лично встречались с Антоном Павловичем Чеховым, облюбовавшим божественный южный край. На встрече с Розалией Самойловной они, среди прочего, высказали свое пожелание увековечить память великого русского писателя и их коллеги — уникального земского врача в истории Крыма. Она, внимательно выслушав интеллигентную просьбу, дала честное большевистское слово выполнить их наказ. Но попросила, мол, в связи с тем, что за время Гражданской войны на территориях, где шли бои, была большая завшивленность и тиф, всем находящимся здесь, в том числе и врачам, необходимо пройти медицинское освидетельствование. Некоторых врачей эта просьба повергла в недоумение и, обращаясь к Землячке, они стали уверять, что больных среди них нет и быть не может. На что она посетовала, что таков порядок новых властей, а значит, всем необходимо сдать одежду в прожарку и пройти медосвидетельствование.

Присутствующие: мужчины и женщины, старые и молодые — согласились. Было предложено пройти в неподалеку стоящее помещение бани воинской части, где далее пройти в левую дверь — женщинам, в правую — мужчинам. Не мешкая, люди раздевались и шли на верную смерть. Когда зал наполнялся, туда впускался смертельный газ. Затем чекисты вытаскивали баграми трупы, не забывая заглянуть каждому в рот в поисках золотых зубов и коронок. С пальцев мертвецов снимались кольца и перстни, с рук — часы и браслеты. В те первые годы красного террора чекисты больше всего любили расстреливать в банях, особенно в монастырских; не потому ли, что там легче всего смыть с себя кровь? Однако стреляли везде: в подвалах, в квартирах, на лестничных площадках и во дворах жилых домов.

Через 20 лет, в годы Второй мировой подобные трюки с регистрацией, медосвидетельствованием, умерщвлением и массовыми расстрелами проделают талантливые ученики большевиков — эсэсовцы, собирая всех евреев, комиссаров и коммунистов, живущих в той или иной оккупированной немцами местности. И много прежде печей Майданека и Саласпилса были печи неказистой крымской бани в 20-е годы XX века и других невзрачных строений. Только вот первые и главные палачи Русского Народа получили не места на скамье подсудимых, а… памятники, памятные таблички, улицы, площади и города, поименованные их палаческими именами.

Медицинский персонал не только Симферополя, но и других городов Крыма, состоявший в основном из людей еврейской национальности, за очень короткое время был уничтожен под руководством секретаря обкома партии Р. С. Землячки. Ненависть этой садистки вкупе с физическим уродцем Бела Куном к людям своей национальности была для всех непонятна и необъяснима.

И вот настала пора испытать большевистский террор всему остальному мирному населению Крыма. Людей уничтожали безо всякой причины, за все и вся: «за работу в белом кооперативе», «за дворянское происхождение», за службу в доме дворян, за принадлежность к польской национальности и т. д. Чекисты арестовывали людей прямо на улицах, по принципу: если человек одет прилично, значит он враг!

Задержанных, как скот, сгоняли в казармы, сортировали и отстреливали.

Вот лишь одно из воспоминаний очевидцев событий тех кровавых лет. «По приказанию комиссара красноармейцы раздели истекающего кровью человека и начали расспрашивать его о сообщниках и о настроениях среди его знакомых. Тот на все вопросы отвечал молчанием. Тогда красноармейцы принялись колоть его штыками и рубать шашками, а затем облили его бензином и подожгли. Эта жуткая картина длилась достаточно долго, и когда от человека остался обуглившийся труп, один из мучителей помочился на него, после чего все разошлись».

На окраинах крупных южных городов — Симферополя, Севастополя, Евпатории, Ялты — невозможно было ходить без содрогания. Стоял тяжелый запах зловония от разлагающихся трупов расстрелянных; этот жуткий запах пропитывал практически все города. Чудо архитектуры Воронцовский дворец, как и парк, был усыпан трупами. Курсанты недавно открытой кавалерийской школы будущих краскомов (красных командиров) камнями выбивали зубы изо рта не только казненных, но и еще живых. Дикое усердие во имя процветания Страны Советов…

В то же время Розалия Самойловна в одной из телеграмм Ленину пишет: «С огромным удовлетворением большевика сообщаю, что за эти дни по моему приказу расстреляны 30 тысяч человек, из них более половины офицеров». В следующей телеграмме изменена только цифра: «40 тысяч…»