Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник)

– Товарищ старший лейтенант, боюсь, что вы правы, – Берия чуть заметно кивнул и брезгливо посмотрел на отчаянно матерящегося начальника караула с нашивками капитан-лейтенанта на рукавах. Потом он повернулся к подошедшему Кузнецову. – Ну что, товарищ Кузнецов, пойдемте, побеседуем с вашим подчиненным, для которого война с мифическими беляками важнее войны с реальными фашистами.

Мои бойцы тут же взяли двух наркомов в бронированную «коробочку», и мы быстрым шагом вошли внутрь объекта. Почти сразу же, прямо перед нами, в подземном коридоре, уходящем вглубь горы, послышался топот ног и невнятная возня. Выстрелов же, слава святому Георгию, не было. Некоторое время спустя мой «засадный полк» вытолкнул нам навстречу из-за поворота коридора трех человек. Одним из этих троих и был адмирал Октябрьский. Еще один являлся его адъютантом, третий же был пока непонятным типом в штатском.

Вперед выступил Берия.

– Гражданин Октябрьский, – сказал он, – решением Ставки Верховного Главнокомандования вы отстранены от исполнения обязанностей командующего Черноморским флотом и арестованы по обвинению в неисполнении приказов Верховного Главнокомандующего. Временно, до назначения нового командующего, обязанности командующего Черноморским флотом решением Ставки возложены на адмирала Кузнецова Николая Герасимовича, наркома ВМФ. Приступайте, товарищ Кузнецов, со странной пассивностью наших моряков надо покончить как можно скорее!

Берия кивнул моим парням:

– Всех троих в Симферополь, в ваш штаб. Вернусь – еще побеседую. – За какие-то несколько секунд «клиенты» были «упакованы», то есть руки скованы за спиной наручниками, а рты заклеены липкой лентой.

Кузнецов в сопровождении пары бойцов ушел в узел связи – поднимать корабли по тревоге и брать под контроль флотское хозяйство, а мы уложили «клиентов» в багажное отделение одного из «Тигров». Тут наши пути расходились.

Кузнецов и Берия на лидере «Ташкент» в сопровождении крейсера «Молотов» уходили в море на соединение с нашей эскадрой. Правда, сперва они должны были обеспечить погрузку на наши БДК двух свежих полков 336-й дивизии, только недавно прибывших в Севастополь из Новороссийска и до сих пор находившихся в резерве. Решить этот вопрос с Василевским и Рокоссовским с нашей связью не составило никаких проблем. Надо было видеть, с каким уважением смотрел после этого адмирал Кузнецов на маленькую черную коробочку.

Капитан НКВД Осадчий с бойцами возвращался в свое управление с приказом забыть все, что он видел и слышал. Ну, а мы, вместе с очередными «жертвами сталинских репрессий», отправлялись обратно в Сарабуз с надеждой, что нам все-таки дадут поспать сегодня хоть три-четыре часа.

7 января 1942 года, 23:15. Севастополь.

Северная бухта. Лидер «Ташкент»

Командир корабля, капитан 2-го ранга

Василий Николаевич Ерошенко

Телефонный звонок из штаба флота, прозвучавший за час до полуночи, был для нас полной неожиданностью. Мой комиссар, Григорий Андреевич Коновалов, в это время тоже был на главном командном посту. Сняв трубку, я неожиданно для себя вместо голоса контр-адмирала Октябрьского услышал нашего наркома Николая Герасимовича Кузнецова. Уж его-то я ни с кем не перепутаю. Нарком спросил:

– Капитан 2-го ранга Ерошенко?

– Так точно, товарищ нарком! – браво ответил я.

Кузнецов поинтересовался:

– Сколько времени вам надо, чтобы выйти в море швартовы?

Я задумался.

– Полчаса, товарищ нарком, – потом добавил: – Товарищ адмирал, я не получал никаких указаний насчет выхода в море от штаба флота или от комфлота Октябрьского…

Адмирал Кузнецов громко хмыкнул в трубку.

– Считайте, что получили – Черноморским флотом временно командую я.

– А товарищ Октябрьский? – не понял я.

– А товарищ Октябрьский уже не товарищ. Гражданин Октябрьский решением Ставки за пассивность в боевой обстановке при выполнении стратегической наступательной операции снят с должности и арестован. И теперь товарищи из НКВД будут выяснять у него, как он дошел до жизни такой. Вам все понятно?!

– Так точно, товарищ адмирал, понятно! – я сделал своему комиссару, который стоял рядом и слушал наш разговор, жест, который должен был означать: «Вот видишь, а я тебе говорил!»

– Ну, отлично, если все понятно. Ждите. Буду у вас через десять минут. И самое главное – ничему не удивляться! – и адмирал Кузнецов отключился.

– Что значит – ничему не удивляться? – не понял я, положив трубку. Но приказ получен, и надо его исполнять, тем более что, вон, командующий флотом уже загремел под фанфары за «неоправданную пассивность».

Быстро отдал команду командиру БЧ-5 поднять пары до полных, а командирам БЧ-2 и БЧ-3 готовность номер один через тридцать минут.