Крымский излом (СИ)

Я таки сбежал на войну. Произошло это следующим образом. Прикинувшись ветошью, я стал помогать своим коллегам из съемочной группы канала "Звезды" подтаскивать кофры и баулы к вертолету Ка-27ПС, который должен был доставить тележурналистов на БДК "Калининград". А потом, когда вертолет уже был готов оторваться от палубы "Адмирала Кузнецова", по наглому забрался на борт "вертушки". Андрюха Романов, увидев мой рывок, жизнерадостно заржал, и похлопал меня по плечу. А Ирочка Андреева растерянно пробормотала: "Александр Васильевич, и вы с нами?" "Ага, - коротко ответил ей я, устраиваясь поудобней на сиденье вертолета.

Лететь было всего лишь пять минут. Вот мы уже зависли над палубой БДК. Бортмеханик распахнул боковой люк, и приготовил люльку. Поскольку на палубе десантного корабля нет места для посадки вертолета, пусть даже такого маленького как Ка-27, то нам предстояла малоприятная процедура спуска.

Первой за борт, тонко пискнув, отправилась наша Ирочка. Я взглянул вниз. Поднятый винтами смерч растрепал ее иссиня-черные вьющиеся волосы. Я шел вторым. Уж не помню, в каком году последний раз я так висел в воздухе. Кажется, это было в 2003 году, на Кавказе. Только тогда меня не спускали, а поднимали, и над головой у меня висел обвешанный вооружением Ми-8АМТ. Спустив Андрюху вместе с его драгоценной камерой, вертолет наклонил нос и быстро ушел в сторону крейсера "Москва". Кроме нас на борту были еще пассажиры, только вот на "Москве" есть посадочная площадка, и они прибудут на место с определенным комфортом, как "белые люди".

Пока наша Ирина приводила в порядок свои растрепанные кудри, к нам подошел офицер морской пехоты, - Товарищи журналисты, командир роты морской пехоты, капитан Рагуленко Сергей Александрович, прошу следовать за мной.

По крутым и узким трапам мы спустились в просторные недра этого железного монстра-танковоза. Воздух пах солярой, машинным маслом, и еще чем-то неуловимым, отчего у настоящего мужчины начинает щекотать в носу, и ему хочется встать по стойке "смирно". Перед дверью одного из кубриков офицер остановился, - Значит так, товарищи журналисты, согласно приказа нашего адмирала, я отвечаю за вашу жизнь, здоровье и безопасность. А как говорил в таком случае Христос, - Предохраняйтесь.

С этими словами он распахнул дверь кубрика, который оказался импровизированной ротной каптеркой. Чего там только не было: маскхалаты, каски, бронежилеты, и прочие необходимый бойцу для войны инвентарь.

Через пятнадцать минут мы были экипированы как настоящие морские пехотинцы: бронежилеты, береты, каски, масхалаты... Угу, это мои спутники думали что они похожи на морпехов, но я то прекрасно понимал, что все мы сейчас выглядим как ряженые на дешевом маскараде.

- Товарищ капитан, - пискнула Ирочка, когда мы вышли из каптерки (бедняга, она задыхалась под тяжесть бронежилета и каски), - а когда это Христос велел предохраняться, вроде там было написано "плодитесь и размножайтесь? - мы с Андреем переглянулись, - только философского диспута, до которых журналистка Ира Андреева была сама не своя, нам сейчас и не хватало. Но все обошлось...

- А разве не он сказал - Береженого, бог бережет? (а не береженого - конвой стережет - вспомнил я старую уркаганскую пословицу). Даже если и не он, то мне такие тонкости знать не обязательно. - остановившись, капитан Рагуленко указал на трап который вел еще ниже, - В кубрик вам идти не обязательно - все равно ребята уже грузятся на машины. Прошу! - мы спустились на самое дно трюма, и пошли вдоль ряда БМП. - В бой пойдете вместе со мной, на командирской машине есть свободные места. Капитан повел нас дальше вперед. Морские пехотинцы, мимо которых мы проходили, в своих камуфляжных комбезах, и в бронежилетах похожие на робокопов, занимались своими, непонятными нам делами, лишь изредка бросая в нашу сторону любопытные взгляды. В основном они постреливали глазами в сторону симпатичной Ирочки.

Наконец мы пришли на место. Боевая машина с большим номером "100" на корме, стояла самая первая в ряду. Дальше нее были только плотно закрытые створки десантного люка. Внутри было темно и тесно, под потолком синеватым светом горела лампочка. Я глянул на часы. Два тридцать пять ночи - спецназ ГРУ уже действует в городе. Да и с Манштейном уже должны начать решать. До начала десанта осталось всего где-то тридцать-сорок минут.

Стараясь рационально использовать отпущенное время, я привалился головой к броне и задремал. Солдат на войне спит все то время, когда ему позволяет противник и собственное начальство. А если он не стремится заснуть по любому поводу, значит, нагрузки недостаточны, и надо их добавить еще.