Крымский излом (СИ)

Мы все напряглись, но поручик быстро разрядил обстановку, - Товарищ младший сержант госбезопасности, - сказал он спокойным, почти равнодушным голосом, - прошу вас запомнить на будущее - здесь нет белых или царских офицеров... Здесь есть только русские офицеры. Вы помните, что недавно сказал товарищ Сталин, - Гражданская война, закончилась, забудь. Все, кто хотят сражаться с фашизмом, должны получить возможность это сделать. - так что не стоит нервничать. Лучше постойте в сторонке, и подумайте над словами Верховного Главнокомандующего.

Это нравоучение поручика подействовала на чекиста, как ушат холодной воды. Он отошел к трапу и больше участие во всем происходящем не принимал. А мы были удивлены и озадачены. Поручик тем временем, снова повернулся к полковнику Игнатенко. - Итак, Виктор Петрович, надеюсь, я не ошибся - среди здесь собравшихся все русские офицеры?

- Нет, господин поручик, вы не ошиблись, мы все русские офицеры, и хотим защищать Россию от напавших на нее германцев. Как сказал Антон Иванович Деникин: "Во искупления греха Гражданской войны". Мы хотим попасть на Родину вместе с нашими сыновьями... У кого они есть, конечно. Мальчики, конечно, не офицеры, мы считаем их кем-то вроде вольноопределяющимися.

Поручик пробежал взглядом по лицам собравшихся. На некоторых из них отчаянье, упрямство, надежда, наивная решимость "искупить кровью". Видимо довольный увиденным, он кивнул, - Хорошо, господин полковник. Скажите, какова ваша конечная точка назначения?

Ответ полковника Игнатенко был коротким, как последняя затяжка сигаретой приговоренного к расстрелу, - Севастополь!

- Отлично! - кивнул поручик, - В Севастополе вас встретят. Мы предупредим кого нужно. - Он как то странно прижал ухо к плечу, будто вслушиваясь в нечто, что было внутри него, - Да, так точно, - потом поручик снова посмотрел на полковника, - Виктор Петрович, на сборном пункте в Севастополе, все желающие настоящего дела пусть спросят гвардии майора Тамбовцева. Он вас определит в бригаду генерал-майора Бережного. Засим, господа, позвольте пожелать вам благополучного плавания. Нам пора. И не бойтесь, все будет хорошо. - Сразу после этих его слов по трапу в катер спустился, сначала сержант-чекист, потом матросы, а последним поручик Никитин. Взвыл мотор и, оставляя за собой белопенный след, катер рванулся к кораблю. Мы все стояли, как громом пришибленные.

- Да, дела, - сказал кто-то, - Ничего не пойму. Дело ясное, что дело темное.

- Ничего не сказал, - ответил другой голос, - но обнадежил.

А я вспомнил, что когда-то в году этак в шестнадцатом, довелось мне встретиться на фронте со штабс-капитаном Василевским. Хоть и было то знакомство шапочным, но вырос Александр Михайлович в Красной России в большого человека. Генерал лейтенант, фронтами командует... Эх, может в восемнадцатом не к белым надо было идти на Дон, а к красным - в Москву? Кто знает, может и лежал бы я сейчас в сырой земле, как поручик Тухачевский? А может быть и армиями и фронтами бы командовал? Размечтался ты, Петр Петрович, жизнь ведь уже не переиграть...

Одно ясно - кто на свою землю под чужим знаменем придет - проклят будет, кто за свою землю ляжет - свят. Может потому мы, белые, красным проиграли, потому что связались с Антантой, и поверив щедрым обещаниям "союзников", призвали в Россию на помощь всякую заморскую дрянь: англичан, французов, японцев, турок, германцев, американцев и, даже поляков... Где-то, говорят, даже и греки отметились. Потому и проиграли ту войну, что ослепленные ненавистью землю свою предали. А те, у которых и по сей час пелена с глаз не спала, те Гитлеру в СС служат, с большевизмом воюют...

Пароход начал набирать ход, стремясь скорее приблизиться к безопасному для нас турецкому берегу. А я все стоял на корме, и смотрел на запад, туда - куда ушла русская эскадра. И думал о том, как нам теперь жить дальше-то?

29 января 1942 года, Вечер, Атлантика 100 миль западнее Лиссабона, АПЛ "Северодвинск".