Крымское ханство в XVIII веке

Чем он прельщен был, этого ни из наших русских, ни из турецких источников не видно, но только он, да еще кады-эскер выступили защитниками Мавроева, которому, вместе с сопутствующими ему татарами Муса-мурзой и Али-агой, грозила опасность быть заживо сожженным, и убедили калгу не делать столь безрассудного и бесполезного варварского поступка. 17 февраля Мавроев был выслан из Бакче-Сарая. Надо полагать, что Шагин-Герай, бывший незадолго перед тем сераскером над едисанцами, не чая возвыситься обычным путем до ханского достоинства или предвидя неминуемость подчинения Крыма России, раньше договорился с тянувшейся к России партией — ее глава Джан-Мамбет-бей рекомендовал его канцелярии советнику Веселицкому[115] как самого достойного кандидата в выборные ханы, ибо, по его заверению, «из всех Гераев один этот султан всем народом любим». Но эти переговоры ни к чему не привели; русским пришлось употребить в дело оружие. Началась перепалка, к разгару которой подоспел и сам хан Се-лим-Герай. Вот как описывается этот роковой удар, нанесенный русскими строптивости крымских татар, турецкими историками.

«Вследствие малочисленности войска, — пишет Васыф-эфенди, — упомянутому хану указано было зимовать близ Баба-Дагы. Но когда начали собираться со всех сторон войска турецкие и когда впредь от пребывания хана в этих окрестностях ничего не предвиделось, кроме бесполезных расходов, то признано было за благо, чтобы он как можно скорее отправлялся в Крым. Когда выяснилось это обстоятельство, то Высочайшему Стремени было доложено, что положительно невозможно и немыслимо покрыть из бюджета главной армии потребных для его движения расходов, какова бы ни была их сумма. Очевидно было, что и от его рыскания во время стоянки на зимовке решительно никакого толку быть не может, да если и теперь отпустить требуемую им сумму и удовлетворить прочим его надобностям, то из этого также ничего не выйдет, кроме потерь и убытка. Так как это было несомненно для тех, от кого зависело дело, то на его требования не обратили внимания, и пришел ответ, состоявший из уклончивых и лестных выражений да исполненный нескольких красивых соображений… Что же касается хана, то на него такого рода речи не действовали: он только твердил, что коли денег не будет выдано, так нечего и думать об его отправлении, о чем раза два так и было докладываемо Высочайшему Стремени. Тогда садразам, просто в отчаянии и ломая с досады руки, волей-неволей отпустил ему сто кисетов из своей кассы и отправил его морем к месту его назначения[116].