Крыс

Видимо, он тоже понял, что ниточка оборвалась, и виноват в этом явно кто-то из его сотрудников, поэтому сейчас он пребывал в раздражении, а тут такой удобный повод сорвать своё недовольство на новеньком молодом сотруднике, что не может держать язык за зубами. Ну, на такую реакцию я и рассчитывал.

– Я бы сказал, констатация факта. С другой стороны, вполне возможно, что кто-то заметает следы и избавился от свидетеля.

– Что вы несёте, младший сержант?! – резко спросил Харламов. – Как вы посмели даже подумать о таком?

– Вот я как раз и посмел. Напомню, что я следователь, учился на это, практику проходил, и вбитые в меня знания и умения буквально вопят, что тут что-то не чисто. Я вас не знаю, что тут происходит – тоже, и на основании увиденного могу предположить, что у вас тут рассадник врагов, если сотрудники особого отдела фронта в нём спокойно и легко избавляются от свидетелей, которые их могут выдать. Где я не прав?

Неожиданно Харламов рассмеялся и, покачав головой, спросил у вылетевшего из дверей одного из сотрудников в звании старшего лейтенанта. Дежурный тоже убежал внутрь, как и часть командиров, никто пока не вернулся, кроме этой первой ласточки:

– Что там, Воронков?

– Первичный допрос собирался провести старший лейтенант госбезопасности Харламов. По-видимому, он решил это сделать в одиночку, товарищ майор госбезопасности. Его обнаружили в своём кабинете без сознания, сломаны челюсть, нос, зубы выбиты. Что произошло, точно сказать не могу, но, думаю, немец ударил его и воспользовался окном. Руки-то сзади связаны, ноги только свободны, ими и работал, а потом, разбежавшись, выпрыгнул в окно. По словам конвоира, что стоял за дверями, он услышал звук удара, после чего звон разбитого стекла. Забежав, обнаружил следователя на полу и разбитое окно. Это всё.

– Разберитесь с этим, – поморщившись, как будто съел лимона, приказал майор. Судя по тому, как он воспринял доклад, подставившийся следователь ему какой-то родственник. Да и фамилия на это намекала. – Что там с остальными задержанными?

– Пока ведётся опрос.

– Допросите их, по максимуму.

– Есть, – козырнул тот же старлей и направился ко входу.

Харламова отвлекли, поэтому я шмыгнул в дверь. То, что мне ситуация в особом отделе фронта не нравилась, – это мягко сказано. Воняло от неё изрядно, вот что я скажу. Подойдя к дежурному, который был на месте и отвечал на звонки, я спросил у него:

– Товарищ лейтенант госбезопасности, вы этих двоих задержанных знаете?

– Обращайся ко мне по армейским званиям, у нас так принято, вот к старшему комсоставу, уже как положено… А насчёт девушки и водителя скажу так, его самого я не знаю, а фельдшер уже месяца три как в госпитале работает. Я как раз три месяца назад словил осколок бомбы в кисть руки, мелкий, но засел крепко, так она мне его вытаскивала. Хорошая девушка и медик неплохой, рана быстро зажила.

– По приказу Харламова её и водилу собираются допрашивать по максимуму.

– В мясо, – сразу всё понял дежурный. – Хорошо подставил братец старшего… Правда, не в первый раз. По должностям растёт вверх только так, но тупо-о-ой. Если бы майор брата не вытягивал, тот с простых следователей вверх бы не пролез, а сейчас командир оперативного отдела. Чтобы брата отмазать, майор легко спишет этих двоих.

– Вот и я про то же. В некотором роде по моей вине они сюда попали, а раздражённый начальник решил всю злость на них сорвать. Главврач госпиталя за них подпишется?

– Нет, не думаю. Ни рыба, ни мясо, а вот начальник медицинской службы фронта – отличный мужик, он за своих горой. Сообщить хочешь?

– Да, если он за них поручится, сможет забрать. На них ничего серьёзного нет.

– Сейчас позвоню и найду его, а то он постоянно в разъездах…

После нескольких звонков дежурный передал мне трубку, сказав, что начальник медицинской службы фронта на связи.

– Повезло, он тут, в штабе, тоже на совещании был, – шепнул он мне.

– Товарищ корвоенврач, вас из особого отдела фронта беспокоят. Только что задержали ваших сотрудников, водителя и девушку военврача, когда брали опасного немецкого диверсанта. Похоже, они не при делах, но приписать их могут. Если поторопитесь, сможете забрать их до того, как они получат инвалидность после допроса, если вообще выживут.

– Я понял. Что нужно сделать? – услышал я на том конце провода властный голос, привыкший командовать и требовать.

– Просто поручитесь за них и лично заберите. Думаю, вам не откажут. Советую поторопиться.

– Благодарю, можно узнать, с кем я разговариваю?

– Секрета я из этого не делаю, младший лейтенант Брайт.

– Благодарю, лейтенант, я такие вещи не забываю.

– Зря представился, – сказал дежурный, когда я положил трубку обратно на аппарат. – До Харламова может дойти, а он не любит, когда кто-то прыгает выше его головы.

– Да за тот косяк, что допустил его брат, и он может пострадать. Я вообще не понимаю, вы тут работаете или козни строите, чтобы спихнуть ближнего своего и занять его более тёплое место?

– М-да, с таким язычком долго ты у нас не задержишься, вниз быстро скатишься.