Крыса из нержавеющей стали спасает мир

– Ну и не верь себе, – пробормотал я, роясь в аптечке. Если думать все время об этой ставке, то не станешь рисковать и не будешь вообще ничего делать. Я никогда в жизни прежде не прибегал к искусственным эмоциям, но всему бывает начало. Я держал при себе «таблетки берсерка», как амулет, чтобы знать – они здесь, если когда-нибудь понадобятся, и поэтому никогда ими не пользовался. До сегодняшнего дня. Я открыл коробочку и взял одну пилюлю.

– Выходи драться, Джим, – сказал я и проглотил ее. Эти таблетки всюду вне закона. И правильно. Не только потому, что к ним очень быстро вырабатывается и физическое и психологическое пристрастие, но и по социальным мотивам. В этой желатиновой пилюле заключена особая формула безумия – состав, который растворяет совесть и мораль цивилизованного человека. Без морали, без совести – и без страха. Ничего, кроме распущенного "я" и твердой уверенности в своей мощи и правоте, божественном позволении делать что угодно, не чувствуя при этом жалости и страха.

Политики, нагрузившись берсерком, свергали правительства и управляли империями. Спортсмены били все рекорды, часто при этом губя и себя, и своих противников. Не слишком приятная штука.

Очень приятная штука. Я испытывал краткий укол совести, пока не почувствовал, как химикалии захватывают контроль над моим мозгом, но это произошло очень быстро.

– Я пришел за ТОБОЙ, ТЫ! – сказал я, улыбаясь от неподдельной ярости.

Это было самое восхитительное из испытанных мной когда-нибудь ощущений – чувство неограниченной мощи, очистительный ветер, гулявший по всем пыльным уголкам моего мозга. Делай что хочешь, Джим, что пожелаешь, потому что ты единственная настоящая сила в этом мире. Как слеп я был все эти годы!

Уродливые предрассудки морали, крошечные привязанности, разрушительная любовь к ближнему. Каким калекой я был! Теперь я люблю себя, потому что я Бог. Наконец я понял значение Бога, о котором всегда бормотали древние религии.

Я – это я, единственная сила во Вселенной. А ОН, в этом здании, думает с тщеславием смертного, что может превзойти меня, остановить и даже убить.

Что ж, посмотрим, что случится с такими идиотскими планами.

Прогуляться вокруг. Достаточно прочное здание, вероятно, без охраны, наверняка нашпиговано различными детекторами. Пробраться окольным путем, тайно? Неразумно. Единственное мое преимущество – это внезапность и способность быть совершенно безжалостным. Я хорошо вооружен – ходячая машина смерти, и никто не может остановить меня. Войти будет достаточно просто, люди непрерывно входят и выходят, все в таких же, как и у меня, мундирах. Изнутри, как из улья, доносится деловое жужжание и гул. Их встревожило нападение на ворота. Я должен ударить сейчас, пока они растревожены. Все оружие в порядке и наготове, я завершаю свой ленивый обход здания и направляюсь к белым каменным ступеням парадного входа.

Собор был громаден. Теперь, с вышвырнутыми скамьями и всем религиозным оборудованием, он казался еще больше. Я зашагал вперед по длинному нефу храма, как будто все вокруг принадлежало мне – да так оно и было. Оружие наготове, прямо под руками. Все сосредоточилось на его дальнем конце, в апсиде, где обычно находился алтарь. Сейчас его не было. Вместо него был установлен разукрашенный трон. На троне сидел ОН. Высокомерный от сознания своей власти. ОН наклонялся вперед своим гигантским красным телом и отдавал распоряжения стоящим внизу помощникам. В трансепте храма стоял длинный стол, заваленный картами и бумагами и окруженный офицерами. Они, по-видимому, слушались приказов человека в простом синем мундирном сюртуке. Он был очень маленького роста, лоб пересекала черная блестящая прядь волос. Судя по описанию, это был тиран Наполеон. Как я и думал, он просто передавал подчиненным ЕГО инструкции. Улыбаясь, я взялся за оружие.

Знакомые переливы света привлекли мое внимание к меньшей апсиде, расположенной справа. Там стояла аппаратура темпоральной спирали, вокруг суетились занятые своими делами техники. Скоро они умрут, как и все здесь. У меня будет транспорт, чтобы вырваться из этой варварской эпохи. Придется перед уходом оставить здесь небольшую атомную бомбу. Конец совсем близок.

Когда я подошел к столу, никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Придется сначала использовать сонный газ, потому что он подействует на всех одновременно. Потом, когда я расправлюсь с хозяином, будет сколько угодно времени, чтобы заняться рабами.

Одна ударная граната и две термитных. Я активизировал их большим пальцем и швырнул – раз, два, три – по широкой дуге ЕМУ на колени. Пока они были еще в воздухе, я стал бросать на стол пригоршню за пригоршней газовые гранаты. Они еще шипели и лопались, а я уже развернул и пустил в ход игольчатый пистолет – не дай бог повредить аппаратуру, – чтобы разделаться с техниками у темпоральной спирали.

Все было кончено за несколько секунд. Упало последнее бесчувственное тело, и наступила тишина. Прежде чем отвернуться, я швырнул несколько гранат ко входу, чтобы каждый входящий падал в газовое облако. Потом я посмотрел на НЕГО.