Конечно, они были, и после получаса детальных объяснений я считал, что их убедил в том, что с пришельцами произойдет что-то ужасное, и война закончится. Короче, план боевых действий они должны одобрить. Были и улыбки, и кивки, даже крики радости и восторга. Когда заговорил Инскипп, стало ясно, что он говорит для всех.
— Мы можем сделать это! Покончить с жуткой войной! Послать флот врага в другую Вселенную!
— Да, так мы и сделаем, — поддержал я начальство.
— Но ЭТО ЗАПРЕЩЕНО, — сказан низкий бестелесный голос. Он говорил из пустого пространства над столом. Это впечатляло, и один офицер от неожиданности схватился за грудь, наверное, у него с сердцем было не все в порядке или это был религиозный ритуал. Но трудно было сбить с тачку Инскиппа — это был крепкий орешек.
— Кто сказал это? Кто из вас опустился до чревовещания?
Раздались оправдательные выкрики, все стали заглядывать под мебель, и замерли, когда голос заговорил снова.
— Это запрещено, потому что аморально, сказано вам.
— Кем сказано? — заорал Инскипп.
— Нами — Моральным корпусом.
Голос уже доносился со стороны открытой двери, он шел откуда-то из глубины, и нам достаточно было секунды, чтоб понять это. Одна за другой поворачивались адмиральские головы и глаза уставились на мужчину, который вошел. Он производил сильное впечатление: высокий, с длинными белыми волосами и бородой, с плеч спадала белая одежда. Но Инскиппа было тяжело вывести из равновесия.
— Вы арестованы, — сказал он. — Позовите стражников и уведите его. Я никогда раньше слыхом не слыхал о Моральном корпусе.
— Разумеется, нет, — сказал мужчина низким голосом. — Мы слишком засекречены для этого.
— Вы засекречены, — усмехнулся Инскипп, — Мой Специальный Корпус тоже засекречен, и люди думают, что это миф и слухи.
— Мне известно об этом. Это не такая уж тайна. Мой Моральный корпус настолько засекречен, что нет даже слухов.
Инскипп стал малиновым и начал раздуваться. Я быстренько стал между ними, пока он не взорвался.
— Это звучит очень интересно, но нам нужны доказательства. Мы можем их от вас получить?
— Разумеется, — он глянул на меня стальным взглядом. — Какой ваш самый секретный код?
— С какой стати я должен вам это говорить?
— О, конечно, нет. Я и так знаю. Это Шифр Васарнап, не так ли?
— Может быть, — ответил я.
— Это так, — сказал он строго. — Отправляйтесь к секретному компьютерному терминалу и дайте ему сообщение в этом шифре. Можете упомянуть, что сообщение исходит от Морального корпуса.
— Я сделаю это, — сказал Инскипп. Агент ди Гриз не знает о Шифре Васарнапа.
Подумать только, как мною он знал. Все взгляды были прикованы к нему, пока он шел к компьютерному терминалу, звеня ключами. Из кармана он вынул шифровое колесико, вставил его в терминал и отпечатал сообщение. Громкоговоритель заскрипел, и монотонный голос осведомился:
— Кто делает запрос?
— Я, Инскипп, глава Специального Корпуса.
— Тогда я отвечаю: Моральный корпус — верхушка секретных сил Лиги. Их приказы должны беспрекословно выполняться. Приказы отдает верховный исполнитель Морального корпуса. В настоящее время им является Джей Ховах.
— Я — Джей Ховах, — заявил пришелец. — Поэтому повторяю. Запрещено отправлять пришельцев в параллельные миры.
— Почему? — поинтересовался я. — Вы хотите, чтобы мы их взорвали?
Он просверлил во мне дыру своими стальными глазами:
— Сражаться в целях самообороны — это не аморально. Это защита своей родины и близких.
— Значит, вы не возражаете против того, чтобы мы их взорвали, но тогда почему мы не можем отправить их в другой мир? Это им повредит гораздо меньше.
— Это им совсем не повредит. Но вы отсылаете отвратительных пришельцев, вооруженных до зубов, с оснащенным современным флотом в параллельную Вселенную, в которой их раньше не было. Вы будете ответственны за убийства всех человеческих существ в той Вселенной. Это аморально. Следует найти путь уничтожения врага без того, чтобы причинять страдания другим.
— Вам не удастся нас остановить, — в гневе прокричал один из адмиралов.
—
Пока Джей говорил, в моей голове одна мысль сменялась другой. Работа эта шла быстро. И вдруг — стоп! Кажется, я что-то придумал.
— Остановите этот базар, — сказал я, потом заорал еще раз, потому что никто не слышал. —
— Очень грубо, но смысл такой, — ответил Ховах.