Крыса из нержавеющей стали. Том 2

Я залез в машину, оттолкнул обмякшего Оливейру и включил двигатель. Машина прыгнула вперед, дым рассеялся, исчез, сменившись смутным светом. И я увидел, что мчусь прямо на колонну солдат. Повернул руль, на предельной скорости объехал их буквально в сантиметре и врезался в бронированную машину. Последовал удар, и я пришел в себя, уткнувшись носом в ветровое стекло. Мой нос здорово пострадал, капли крови текли на рубашку. Голова болела почти так же, как нос, казалось, что она просто болтается на шее. Думать стало трудно, но у меня хватило ума сообразить, что много дыма и усыпляющего газа — это очень неплохо. Я швырнул бомбу из окна прямо в открытую дверь бронированной машины. Подбросил еще дымовых и усыпляющих гранат. И на мгновение задержал дыхание. Потому что из носа у меня потоком хлынула кровь и смыла носовые фильтры. Если бы я сейчас вдохнул воздух, я бы тоже уснул, как солдаты и полицейские. Но, в отличие от них, проснулся бы мертвым. В груди невыносимо жгло, и я пополз из машины на руках и коленках. Когда вставал, ткнулся опять носом во что-то твердое. Не дышать становилось все труднее, у меня помутнело в голове, я уже с трудом различал окружающие предметы. Что-то передо мной раскачивалось, я протянул руку и понял, что это дверь бронированной машины. Вот нужный мне транспорт, подумал я и с большим трудом забрался внутрь, спотыкаясь о тела, что во множестве валялись под ногами. Казалось, если не вдохну, я умру. Пальцами пробежался по панели и взялся за ручку. Она вибрировала, значит двигатель работал! Я очень надеялся, что усыпляющий газ выветрился с дымом. Не дышать у меня не получалось. Я больше не мог, я сдался, втянул в себя воздух, наполнив им легкие — ничего не произошло. Ничего плохого. Воздух показался мне безумно вкусным. Газ улетучился. Снаружи все шло неплохо, это я увидел, когда захлопывал дверь. Дым и всеобщее смятение, люди и машины! Эта бронированная черепаха надежно защищала меня. Я сбросил тело водителя, уселся на его место и взялся за руль. Мои дети были там, в дыму, а я ничем не мог им помочь. Я снова проверил приборную панель. Загорелась надпись «оружейная башня», это вселило в меня решительность. Я нажал на «пуск». Раздался страшный рев, машина содрогнулась, пустые гильзы попадали к моим ногам, я видел, как солдаты разбежались, ища укрытие. Отлично! Я дал задний ход. Экран заднего видения показывал улицу, невероятную в своем спокойствии. Было очень трудно ехать, потому что эту махину мотало из стороны в сторону. Я включил фары. На экране появились солдаты, выползающие из подвалов и закоулков. Я снова выстрелил. Потом проехал по перекрестку. Перед моим носом проскочили еще три бронированные машины. И я расхохотался: они врезались в ту, что пыталась меня преследовать.

Пока они там разбирались, я нажал на акселератор и рванул прочь из этого хаоса, который сам же и создал. Все это время я старался не думать о Боливаре и Джеймсе. Надеялся, что с ними все в порядке, должно было быть все в порядке. Я не слышал выстрелов из клубов дыма. Я заварил кашу, у ребят открывались сотни возможностей смыться. Сил им не занимать, смекалки тоже, они должны были выбраться из переделки. Но тогда почему я так дико волновался и покрывался липким потом? Потому что я все-таки был отцом, а не безжалостным межпланетным агентом. Они были моими сыновьями, и я втянул их в эту историю. Снова черная волна вины захлестнула меня, я почти утонул в ней. Медленно ехал я сквозь темноту по пустынным улицам, пока не смог взять себя в руки.

— Хватит об этом, ди Гриз. Ты достаточно настрадался, тебе не хватает только самобичевания, кончай это! — Я говорил сам с собой вслух, потому что так лучше слышал себя. И так я пытался заглушить внутренний голос. Я заставил себя выпрямиться. — Вот так-то лучше. Если ты будешь есть себя поедом — и не заметишь, как попадешь в еще большую заваруху и тогда не сможешь помочь ребятам. Сейчас твое задание — выбраться живым и спасти мальчиков. Вперед.

Притормаживая на слабо освещенных улицах, я наконец добрался до нашего отеля. Знал, что есть служебный вход, на мое счастье он был открыт, и я на служебном лифте поднялся к себе в номер. Ангелина сразу открыла мне дверь:

— Ты побывал в передряге. Ты ранен?

— Только синяк и ушиб. И…

Я даже не знал, как начать. Выражение моего лица сказало ей все.

— Мальчики? Что с ними?

— Я не знаю. Но уверен, что с ними все в порядке. Мы разошлись. Дай мне войти, и я тебе все расскажу.

И я рассказал. Медленно и аккуратно потягивая выдержанный рон. Она отстраненно и холодно слушала меня. Ни одного движения, ни слова, пока не закончил. Потом привычным жестом поправила волосы.

— Тонешь в чувстве вины? Она прет из каждой твоей поры.

— Да, я виноват! Моя ошибка. Я сделал это, втянул их…